Убийственная лыжня - Йорг Маурер Страница 27

— Это можно сделать. Одного-двух человек будет достаточно. Им нужно делать фотографии?

— Этого я сейчас официально, конечно, не могу утверждать, — сказал Еннервайн. — Но если два или три горноспасателя будут фотографировать каждого, кто будет подниматься на Кроттенкопф, только просто ради удовольствия, то я, конечно, ничего не смогу сделать.

— Я понял, шеф.

— Итак, за работу, коллеги, по горам! Завтра утром в восемь совещание.

Группа разошлась.

— Подвезти вас к пансионату, Губертус? — спросила Мария.

— Да, с удовольствием.

В машине они молча сидели рядом. В мозговом центре Еннервайна для нелепых мыслей слова «стрельба из лука» все еще совсем не растворились, он ломал себе голову, поскольку не привык останавливаться перед загадками. Мария тоже была погружена в свои мысли.

— С таким мне еще никогда не приходилось сталкиваться, — сказала она вполголоса. — Написанное от руки письмо с признанием. Гм. Но что-то во всем этом деле, не только письмо, почерк и стиль, и остальные обстоятельства кое-что мне напоминают. Что-то другое, я только не знаю что мне о чем напоминает. Вам знакомо такое чувство?

— Даже очень хорошо знакомо.

— Я об этом подумаю.

— Вот гостиница «Эдельвейс», — сказал Еннервайн. — Вы за мной завтра утром заедете?

— Конечно, — сказала Мария и выключила мотор.

О нет, подумал Еннервайн, сейчас она непременно захочет узнать, о чем я хотел поговорить тогда при несостоявшейся встрече. С тех пор прошло три месяца, а он все еще ничего не рассказал ей о своих проблемах со здоровьем. Когда это дело будет закончено, подумал он, то я об этом поговорю. Но тогда уж точно. Стопроцентно.

— Спокойной ночи, — сказала Мария и завела двигатель.

У полицейского профайлера тоже есть личная жизнь, вероятно, он когда-нибудь тоже лежит расслабленно в отпуске на итальянском пляже, и при этом он не разделяет сразу всех плещущихся в воде на матрицы по вероятности преступления. А как это у серийного убийцы? У Куницы? Здесь уже труднее представить себе, что он делает, когда он не убивает серийно, когда не мечтает о том, как высосать мозг последнего знакомого по e-mail. Чем он занимается, когда не зашифровывает послания с выдержками из Библии, не тренируется в стрельбе и прорезании отверстий, посещает курсы заметания следов? Как выглядит частная жизнь Куницы? Есть ли она у него вообще? Волнуют ли его в дополнение к болезненной слабости еще и другие страсти? Этого Куницу? Он был заядлым альпинистом.

6 ч. 11 мин. Оксенвизе

Куница встал сегодня в пять часов, послушал во время завтрака прогноз погоды в передаче «Радио в рюкзаке» и еще в потемках отправился в путь. Короткий крутой отрезок пути, который после Оксенвизе вел к Кельбертритт, заставил его еще раз ускорить темп. Куница был в форме. Еще в молодые годы он всегда поднимался на гору, когда ему нужно было обдумать какую-либо проблему. Такое сочетание ведущих вверх горных троп и медленно вырисовывающихся решений сформировало его характер. С каждым шагом горных ботинок большие и мелкие заботы откалывались. Угрызения совести, сомнительные компромиссы и неуверенные переходные решения отламывались и скатывались как камни вниз по крутой тропинке, внизу в долине разлетались с треском на кусочки и рассыпались.

7 ч. 51 мин. Кельбертритт

На сегодня Куница запланировал многое. При маркировке пути после Кельбертритт, у камня с двумя желтыми крестами он свернул с обычной дороги альпиниста-любителя и проложил себе путь через поросль, уверенно двигаясь к своему укрытию. Второй рюкзак там был туго набит бикфордовыми шнурами, взрывчатыми веществами, начиненными кухонными будильниками и подобным милым реквизитом. И он потопал дальше с двумя тяжелыми рюкзаками горчичного цвета. Хотя уже стоял апрель, снега оставалось еще много. Куница шел по тропинкам, по которым когда-то гулял король Людвиг (или его несли на паланкине). Сегодня, в этот прекрасный весенний день, он собирался особым способом подготовить лыжню.

9 ч. 32 мин. Заувальд

Ему не нужно было волноваться, что кто-то попадется ему навстречу, он вышел слишком рано. Правда, не исключалось, что кто-то его обгонит, но это было маловероятно. При этом ему вспомнился один неприятный момент. Именно при подъеме на его любимую гору для решения проблем ему грубым способом показали, что есть еще более тренированные товарищи, чем он. Тогда примерно на середине участка он услышал за собой пыхтение другого туриста, само по себе ничего особенного, но это откровенное топанье и пыхтение приближалось все ближе к нему. И если бы этот анонимный атакующий тогда укусил его в шею или ударил палкой по пояснице, Куница не испытал бы такой боли, как от того, что его кто-то обгоняет. Такое случилось первый раз в его жизни.

10 ч. 56 мин. Фрошбахель

«Там свободно бегает серийный убийца. И мы должны его найти». Во всех американских мыльных сериалах встречалось это предложение, подумал Куница. До цели оставалось всего несколько метров. На маленьком пригорке он снял свои рюкзаки, сел и отдышался. Он пришел, запыхавшись, и теперь смотрел, с трудом переводя дыхание, вниз в долину. Где-то там внизу, подумал Куница, где-то там среди других сидит комиссар. И я должен дать ему работу.

11 ч. 02 мин. Шахенхойзер

Куница разорвал пакетик с одноразовыми перчатками и надел их. Затем он достал ручку и бумагу из пластикового файла и написал:

Дорогой господин комиссар Еннервайн!

Мне двадцать семь лет, мне сорок три года, и мне скоро шестьдесят. Я верующий пресвитерианец, я верующий буддист, я практикующий проповедник вуду в приходе Вуду в районе Северный Дуйсбург. Я урожденный житель Хаммерсбаха. Я мужчина, а может быть, женщина, ах, как это прекрасно, когда ты паришь в виртуальном, потенциальном пространстве, если ты «вещь в себе», а не один из его множественных проявлений.

Это, собственно, самое привлекательное в серийном убийстве, что ты (хотя бы на некоторое время) представляешь собой беспрофильное все, что объединяет в себе многие существа, которые очень медленно сужаются в одно, скучное, конкретное. Но самое волнительное для всех сторон это как раз то время, когда преступник имеет такой нечеткий профиль, что каждый из причастных лиц думает: это мог бы быть и я сам, у меня просто не хватило мужества зайти так далеко.

Второе покушение вскоре предстоит, господин комиссар!

С уважением — из Грайнау, из Хаммерсбаха, из Клайса, из Фарханта, из Крюна…

Оге Сёренсен ехал верхом по лесу Мора, на серой в яблоках лошади, которую ему подарила богиня асов Кригальда. Ее избушка была чисто прибрана, он вошел и спросил Тора с молотом. Уже уехав, подумал, не сделал ли он большой ошибки. Совсем позади, на столе в избушке Кригальды он увидел пакетик саго, стакан сметаны и миску ежевики. Саго, сметана и ежевика, это же были ингредиенты для — ну? На высоте Луписвульде он вспомнил, Оге улыбнулся, и мамаша Сёренсен не могла этого не заметить.