У меня на руках четыре туза - Джеймс Хедли Чейз Страница 28

– Спасибо, – пробормотал Гренвилль. – Выглядит прекрасно.

Слуга наклонил голову и вышел.

– Поговорим о делах завтра, – сказала Хельга. – Похоже, Винборн добьется успеха. Я сегодня с ним беседовала. Мы получаем площадку за назначенную нами цену.

– Тем лучше. – Крис скривился. – Сейчас, дорогая, мои мозги не в состоянии работать. Завтра обязательно поговорим о делах серьезно, – сказал он, зная, что его завтра уже не будет, и налил себе кофе.

– Ладно. – Хельга посмотрела на него. – Знаешь, никогда бы не подумала, что у тебя может быть головная боль.

– Это наследственное, от отца, – соврал он.

Гренвилль выпил одну чашку кофе, налил другую и принялся за омлет. Тот показался ему сказочно прекрасным.

– Хинкль действительно умеет хорошо готовить, – похвалил он.

– Да, его омлет – это искусство. Крис, дорогой, я хочу, чтобы ты нашел с ним общий язык. К тому же, признаюсь, он не одобряет наш будущий брак.

Он посмотрел на нее:

– Не одобряет? Это твой слуга или нет? Какое значение имеет его одобрение? Хороших слуг достаточно!

Хельга напряглась, в ее глазах появился стальной блеск.

– Крис, пожалуйста, поставим все точки над «i» относительно Хинкля. Конечно, ты самый дорогой для меня человек. Но он часто мне помогал, и самыми различными способами. Он меня понимает. Он… – Она замолкла и попыталась улыбнуться. – Я не боюсь показаться смешной, но он составляет частицу моей жизни. Я не променяю его на все золото мира.

Гренвилль насторожился, поняв, что ступил на очень тонкий лед. Для него это было безразлично, но Хельгу не следовало волновать… Он улыбнулся:

– Извини, я не знал, что он так дорог тебе… Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ему понравиться. Обещаю тебе!

– Да, он мне необходим, – серьезно сказала она. – Добрый и преданный, я всегда могу рассчитывать на него.

– Клянусь тебе, – повторил он, лаская ее руку.

– Спасибо, Крис. Уверена, что в конце концов он в тебе разберется и станет хорошо относиться.

«Боже! – подумал Гренвилль. – Что за история между ними?» Но его обаяние сохранилось.

– Я искренне надеюсь на это.

Около полудня Хинкль принес шейкер, виски и два бокала. Вовремя вспомнив, что страдает якобы от ужасной мигрени, Крис отказался от коктейля, но улыбкой поблагодарил слугу.

– Омлет фантастический. Как это вам удается?

– Я рад, что он вам понравился, мистер, – холодно ответил Хинкль и повернулся к Хельге. – Я предлагаю на обед мясо с шампиньонами.

– Хорошо, – согласилась она и спросила у Гренвилля: – А ты согласен?

Он был голоден и поэтому колебался: омлета явно было недостаточно.

– Думаю, что смогу что-нибудь проглотить, – согласился он и почувствовал на себе тяжелый, неодобрительный взгляд Хинкля. Когда тот вышел, он притворно вздохнул:

– Он меня не переносит.

– Имей терпение, дорогой. – Она собрала бумаги. – Я хочу искупаться. Оставайся и отдыхай здесь, – добавила она и вышла.

У него было то же желание, но он решил, что делать это сейчас неосторожно, и посмотрел на часы. Только полдень. Время едва тянулось. Но он подумал, что потом будет свободным, закурил и попробовал расслабиться.

Они пообедали на террасе, затем Хельга настояла, чтобы он пошел отдыхать. Крис послушался без возражений. Войдя в комнату, он достал записную книжку и потянулся к телефону. В 16.30, когда он вновь появился на террасе, Хельга продолжала работать.

– Ты постоянно трудишься, – заметил он.

Она подняла голову и улыбнулась:

– Я управляю империей стоимостью более миллиарда долларов, Крис. Ты станешь моей правой рукой. Когда на плечах такое предприятие, нет времени даже вздохнуть. Давай выпьем чаю. Я уже почти все закончила.

«Поживешь с такой женщиной – станешь какой-нибудь кнопкой на столе», – подумал он.

Они провели вечер за болтовней. Хельга прикидывала возможные маршруты их свадебного путешествия.

– У меня есть яхта, – говорила она. – Ты не возражаешь поплавать на ней близ островов Флориды?

Гренвилль одобрил все планы, думая про себя, что он, слава Богу, через несколько часов приобретет свободу и миллион долларов в придачу. Глядя в мягкие сумерки, он почувствовал тяжесть на сердце. Она была красивой, но слишком деловой женщиной. Вот если бы она временами была менее жестокой, менее властной! Эти качества ее натуры внушали ему неосознанный страх.

«Нет, – думал он, – никогда больше у меня не будет такой женщины».

Он несколько раз сожалел о ней: в постели она была страстна и неустанна, обворожительна и прекрасна. Да, она стоила миллионы, но он знал, что у нее очень сильная натура и, если жениться на ней, она подчинит его своим прихотям. Он же хотел иметь свободу выбора, много денег и менять женщин, когда захочется. В этом его жизненный идеал. Больше никаких осложнений, довольно старых дам! Он осторожно посмотрел на часы. На террасе появился Хинкль с подносом, шейкером и двумя бокалами. В этот раз умирающий от желания выпить что-нибудь покрепче Гренвилль прошептал, что он, наверное, через силу выпьет коктейль.

– Я чувствую себя значительно лучше, Хельга, – тихо сказал он, улыбаясь как можно обворожительнее. – Хинкль, не могли бы вы приготовить мне бифштекс?

Хельга посмотрела на Хинкля, который холодно скривился:

– Разумеется, мистер.

«Старая сволочь! – подумал Гренвилль. – Но какое это имеет значение? Завтра я тебя забуду».

– Бифштекс с луком я съем с удовольствием.

– Хорошо. Договорились. Хинкль, мне то же самое, – сказала она. – Никаких шедевров. Еще можно рябины с шампанским.

Как бы в насмешку над ним слуга адресовал улыбку своей хозяйке.

– Разумеется, мадам, – ответил он с поклоном и вышел.

Гренвилль вздохнул:

– Никак я не могу найти с ним общий язык.

– Нужно время, дорогой.

– Да, конечно. – Он поднялся. – Пойду переоденусь.

После ужина, когда Хинкль пошел на кухню, он сказал:

– Разве Хинкль не должен отдыхать, Хельга? Он немолод и на ногах с самого утра…

Когда тот вернулся с кофе, она произнесла:

– Достаточно, Хинкль. Ужин был, как всегда, замечательный. Вы можете идти: если что-то захотим, попросим вас, а пока вы не нужны.

Хинкль поклонился и взял поднос.

– Спасибо, мадам, я ухожу. Мистеру Гренвиллю нужно будет закрыть входную дверь на ключ и опустить ставни. Все остальное уже заперто. Спокойной ночи, – произнеся это, он удалился.