Ученик - Микаэль Юрт Страница 28

Но звонить действительно не хотелось.

Ежедневно сталкиваться с ним в офисе – одно дело, работать бок о бок – вполне нормально. Но звонить ему поздно вечером… Нелогично, но она знала, почему. Она ненавидела себя за то, что вообще позволила себе размышлять на эту тему.

Те разы, когда она звонила ему по вечерам, дело в принципе никогда не касалось работы. Если речь не шла о новом убийстве или о техническом прорыве в ведущемся расследовании. А тут ни то и ни другое. Ситуацию с Вебером можно обсудить с Торкелем и завтра. По вечерам она звонила ему только, когда хотела позвать его к себе в гостиничный номер. Или пойти к нему. Она звонила, когда нуждалась в нем. Поэтому-то она и колебалась. Нужен ли он ей? В последнее время она начала задаваться этим вопросом. Вынуть ноги из их тайной связи оказалось легче, чем она предполагала, и поначалу это действительно казалось освобождением. Упрощением. Она сконцентрировалась на Микаэле и отсекла другую часть своей жизни. Торкель был профессионалом, поэтому на рабочих отношениях это никак не сказалось. Они все равно хорошо работали вместе. Поначалу ей казалось, что она ощущает взгляды Торкеля, но поскольку она оставляла их без внимания, они стали возникать все реже. Это укрепило ее в решении, что она поступила правильно.

Но она думала о нем.

Больше и больше.

Урсула вернулась в Комнату, собрала отчет о вскрытии вместе со своими вещами и спустилась на лифте в гараж. У нее пропало желание работать сверхурочно. Ей требовалось решить проблему с Вебером, переправить ее Торкелю, чтобы это стало его головной болью, а не ее. У них существовал четкий принцип общения с прессой. Высказывается один человек. Всегда Торкель. В других отделах за связь с прессой отвечали специальные сотрудники, но Торкель отказался от этого. Он хотел иметь полный контроль.

В гараже автоматически зажглись световые трубки, когда она открыла тяжелую металлическую дверь и двинулась к стоявшей чуть подальше машине. Машина стояла в принципе в полном одиночестве.

Посреди ночи, посреди лета.

Урсула открыла машину, села, вставила ключ в замок зажигания и повернула. Машина сразу завелась.

Звонить Торкелю вечером не хотелось. Это слишком напоминало о прошлом. О гостиницах в других городах. Он это неверно истолкует. Подумает, что она звонит по другому поводу. Она заглушила мотор. Посидела неподвижно, погрузившись в мысли. Хотя имеет ли это какое-нибудь значение? Ну и пусть он так подумает. Пусть думает, что хочет. Речь ведь идет о деле, связанном с работой, она расскажет о Вебере. И больше ничего. Она решила лучше послать смс. Достала мобильный телефон и быстро написала:

«Нас разыскивает Вебер из „Экспрессен“. Явно звонил мн. раз, по словам Р.А. из наружки». Урсула отправила и положила трубку на соседнее сиденье, но не двинулась с места. Она думала о том, что Микаэль сказал ей пару дней назад:

«Всегда на твоих условиях, Урсула. Всегда».

Это было и справедливо, и нет. Она действительно старалась измениться. Даже порвала с любовником.

Изначально, правда, не ради Микаэля, а потому что разозлилась и почувствовала себя преданной. Но потом получилось, что ради него. Поскольку он этого заслуживал. Или это соответствовало действительности? Она откинулась на спинку сиденья, устремив пустой взгляд в унылый гараж. Через несколько минут световые трубки погасли. В целях экономии энергии они работали от датчиков движения. Урсула сидела в почти полностью темном гараже, который лишь чуть-чуть освещался зелеными табличками аварийных выходов по углам и дисплеем лежащего рядом с ней телефона. В темноте дисплей слабо светился внутри машины блекло-голубым светом. Постепенно он погас, и стало совсем темно. Слова Микаэля не выходили у нее из головы.

На твоих условиях.

Всегда на твоих условиях.

Но она ведь действительно старалась достичь единения с мужем. Точки, где условия исходят от обоих. Поездки на выходные. Ужины. Ванны с пеной. Но, по правде говоря, то, что на поверхности было приятным, романтичным и расслабляющим, на самом деле оказывалось для нее слишком мелким. Это столь разительно проявилось во время последней поездки в Париж. Они ходили, взявшись за руки, и разговаривали. Совершали долгие прогулки по романтическим бульварам, бродили вокруг восхищающей туристов базилики Сакре-Кёр, искали романтические заведения со слишком старым путеводителем по ресторанам в руках.

Все, что следует делать в Париже.

Все, что следует делать, если вы пара.

Но к ней это отношения не имело.

Она чувствовала себя в мягком мире угловатой. Формой, которая не совсем вписывалась в то, что называется отношениями. Ей требовалось расстояние. Требовался контроль. Иногда близость. Но лишь иногда. Когда ей хотелось. Но тогда уж она нуждалась в ней. Основательно. Именно это он и имел в виду. Микаэль, так хорошо ее знавший.

Ее прервал снова зажегшийся в гараже свет, и она увидела, как в гараж вошел Роберт Абрахамссон с портфелем в руке. Ее раздражало даже то, как он идет. Намеренно ловко. Будто демонстрирует летнюю коллекцию, а не направляется к своей машине около полуночи в грязном парковочном гараже. Он уселся в черный «Сааб» чуть поодаль и уехал. Урсула подождала, пока он скроется из вида, а затем завела машину, включила режим движения и поехала.

Надо добраться до дома, пока не будет слишком поздно.

* * *

Торкель немного поразмышлял над тем, что ему делать с полученным от Урсулы смс. Аксель Вебер – толковый журналист, и если он подключился, то обязательно увидит связь между убийствами, это лишь вопрос времени. Возможно, он уже ее увидел. Торкель сел за компьютер и проверил, нет ли чего-нибудь на домашней странице «Экспрессен», но главной новостью там по-прежнему оставалась жара. Только прокрутив четыре статьи, он смог прочесть о последнем убийстве.

Значит, пока ничего. Но Вебер разыскивал его. Торкель достал мобильный телефон. Было бы менее удивительным, если бы он перезвонил в рабочее время, но уж лучше узнать, до чего додумался Вебер, прежде чем это попадет в печать. Номер журналиста был у него в телефонной книжке. Ответил он сразу.

– Вебер.

– Здравствуй, это Торкель Хёглунд из Госкомиссии по расследованию убийств. Ты меня искал.

– Да, как хорошо, что ты позвонил. Я только что вернулся из несколько преждевременного отпуска и… увидел, что убили трех женщин.

Никакой непринужденной болтовни. Прямо к делу. Торкель молчал. Отпуск. Это объясняет, почему Вебер не связал убийства раньше.

– В течение одного месяца, – не услышав ответа, продолжил Вебер.

– М-да…

– Я имею в виду в Стокгольмском регионе. Когда я немного разузнал, то показалось, что преступник один и тот же, а раз подключилась Госкомиссия, то… Ну, меня интересует только, можешь ли ты что-нибудь об этом сказать?

Торкель поспешно соображал. У него есть два варианта. Подтвердить или не комментировать. Торкель старался откровенно не лгать прессе, если только этого не требовало расследование. А сейчас не требовало. На самом деле он уже подумывал о пресс-конференции. Выдать ограниченное количество информации, чтобы попытаться получить немного идей. Какие-нибудь новые ключи к разгадке. Однако ему хотелось получше подготовиться, продумать, какие сведения стоит выдавать. Он отнюдь не хотел говорить слишком много. Поэтому сказал:

Конец ознакомительного фрагмента