Кроваво-красная текила - Рик Риордан Страница 29

За неделю до этого мы с ней в очередной раз жутко поссорились. Я выбежал из «Дикси чиккенс» посреди обеда, а Лилиан кричала мне вслед, что больше никогда не станет со мной разговаривать. В моем сне я шел к ней, она же молча на меня смотрела.

Как только я оказался рядом, она легко коснулась кончиками пальцев моего лица и оставила липкие акриловые полоски на левой щеке. Потом, сохраняя серьезное выражение, разрисовала вторую щеку, словно наносила боевую раскраску, и рассмеялась.

— Значит, я прощен? — спросил я.

Ее глаза стали ярко-зелеными, она подошла ко мне так близко, что ее губы коснулись моего подбородка, когда она заговорила. Ее дыхание пахло, как вишневые «Лайфсэйверс». [45]

— Ничего подобного, — сказала она. — Но тебе не удастся от меня избавиться. Помни об этом, когда в следующий раз будешь меня бросать.

Зазвонил телефон.

Я проснулся и обнаружил, что лежу поперек футона и каким-то непостижимым образом умудрился снять трубку. Ставни у меня над головой были распахнуты, солнечный свет на лице казался невыносимо ярким и горячим, как бензин, и я прищурился. Прежде чем я открыл рот, Роберт Джонсон забрался мне на голову.

— Мурр, — заявил он.

— О, Роберт Джонсон, как хорошо, что ты дома, — сказала Майя Ли.

— Извини, — прохрипел я. — Может, я не буду вам мешать?

Она рассмеялась, и ее смех помог мне проснуться. Я вспомнил, как по утрам в воскресенье в Потреро-Хилл пил кофе и смотрел на рассеивающийся над бухтой туман. И город беглецов, где не нужно думать о прошлом, о доме и о тех, кто исчез из твоей жизни.

— С тобой непросто связаться, Трес, — сказала Майя.

Я сел и сбросил на пол пустую бутылку от текилы. Мой взгляд уперся в кухонное окно. Майя дожидалась остроумной реплики. Однако я молчал.

— Трес? — повторила она, но теперь ее голос изменился.

Я переместился на кухню, насколько позволял телефонный провод. Ржавая металлическая рама на окне над раковиной была широко распахнута и сильно перекошена. Нижнюю петлю аккуратно вырвали, древняя защелка, которая удерживала окно в закрытом состоянии, оказалась снаружи.

— Трес? — снова заговорила Майя. — Что происходит?

Я присел на кухонную стойку и посмотрел на индийскую сирень, которая росла под окном. Несколько розовых лепестков плавало в стоящей рядом с мыльницей чашке со вчерашним кофе. Еще парочка украшала одинокий отпечаток грязного ботинка, оставшийся на раковине, однако я не заметил на нем никаких канавок или бороздок, только удлиненный носок и еще, что он большого размера, около десяти с половиной.

— Майя, сколько у тебя есть времени? — спросил я.

Я обругал Роберта Джонсона за то, что он не датский дог. Майя обругала меня за то, что я долго просыпаюсь.

— Сколько раз я тебе говорила, — возмущалась она, — если грабитель заберется к тебе, пока мы спим… — Она слишком поздно поняла, что произнесла «мы», и запнулась; так шелк цепляется за колючую проволоку.

Когда она заговорила снова, ее голос звучал ровно и профессионально.

— Ладно, теперь давай все с самого начала.

Я рассказал ей то немногое, что мне удалось узнать о смерти отца, об исчезновении Лилиан, о разговоре с Ги Уайтом и угрозах в мой адрес. А еще про загадочную фотографию, которую спрятал Бо Карнау, о том, что у них с Дэном Шеффом какие-то общие дела, и в конце о следах, оставленных на полу в галерее и на моей раковине.

Майя молчала целую минуту. Из трубки до меня донесся протяжный гудок туманной сирены.

— У тебя что-нибудь пропало? Например, фотографии, которые ты нашел?

— Тот, кто это сделал, пробыл у меня совсем мало. Не думаю, что он искал бумаги. Они лежат там, где я их оставил. И у меня ничего не взяли.

— Даже твою жизнь.

Я попытался убедить себя, что в ее голосе не прозвучало разочарования.

— Приятно, когда тебя любят, — сообщил я ей.

Некоторое время Майя злилась молча, потом не выдержала и сказала:

— Трес, твой друг Драпиевски прав. Предоставь расследование полиции и проваливай оттуда.

Я не ответил.

— Естественно, ты ничего этого делать не станешь, — сказала она.

Я вновь не ответил, и она вздохнула.

— Мне следовало оставить тебя там, где мы познакомились — пусть бы ты и дальше командовал баром в Беркли.

— Я был лучшим из всех, кого ты тренировала.

— Ты был единственным, кого я когда-либо тренировала.

Техасцу трудно спорить с тем, кто говорит правду. Роберт Джонсон запрыгнул на стойку, понюхал отпечаток ботинка на раковине и бросил на меня оскорбленный взгляд — вероятно, Майя выглядела сейчас так же. Двое против одного.

— Ладно, давай предположим, хотя я думаю, что это ерунда: если ты потянешь за две ниточки — исчезновение Лилиан и смерть твоего отца — то выяснится, что они каким-то образом связаны. Тогда получается, что, кроме убитого бывшего заключенного, кто-то еще…

— Его звали Холкомб.

— …имел отношение к убийству десятилетней давности, и твои вопросы его встревожили. Кем бы он или они ни были, они стали тебе угрожать, возможно, похитили человека, которого ты… знаешь, однако они не хотят тебя убивать. Почему?

Я взял из раковины раздавленный розовый лепесток сирени и посмотрел на него. Мысль о том, что наступило утро и я все еще жив, не могла компенсировать чувство неприятной пустоты в желудке после выпитой текилы. Смутные воспоминания о том, что на меня кто-то смотрел посреди ночи, поползли по моей коже, точно запах мертвого пекари, а еще появилось ощущение липкой красной акриловой краски.

— Я не знаю, — сказал я. — Зачем кому-то обыскивать художественную галерею, дом Лилиан, забираться ко мне? Почему Дэн Шефф болтался во дворе Лилиан, собираясь устроить драку с ее новым приятелем, когда из записной книжки Лилиан я узнал, что она порвала с ним несколько месяцев назад? Зачем Карнау сел в машину к Шеффу? Все эти вопросы пока остаются без ответов.

— Трес, я знаю, ты хочешь найти связь между последними событиями и смертью твоего отца, — после некоторых колебаний ответила Майя.

— Но?

— Возможно, такой связи нет.

Я посмотрел в потолок. Над плитой образовалось пятно в форме Австралии, которое изогнулось посередине, словно отчаянно пыталось удержаться на краю мира.

— Ты думаешь, мне этого хочется? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Ты хочешь, чтобы это стало твоей проблемой, чтобы именно ты за нее отвечал, — сказала Майя. — Я тебя знаю. Но нельзя исключать, что у Лилиан какие-то свои дела, не связанные с твоим отцом. Такое случается, Трес.