Знал бы прикуп - Анатолий Барбакару Страница 29

И эта же женщина, воспользовавшись своим ключом, вошла в мое убежище.

У всего этого могло быть только одно объяснение: она — та самая любовница Борьки.

Теперь уже без проблем окинув взглядом всю картину, весь механизм событий, я понял, что новая деталь ничего не портит. Все, что рассказала эта всеобщая женщина, похоже на правду. Теперь тем более похоже. Теперь определилось наконец, кому я обязан попаданием в эту историю. Борькиному длинному языку. А Людвиг обязан языку моему.

Когда- то я рассказывал о нем Борьке, приводя пример того, на что горазд наш брат картежник. И вообще, и в отношениях с женщинами. Рассказывал с гордостью. И о путанице с письмами друг юности знал. Исповедовался я и ему.

Борька, должно быть, в порядке праздного свиста, поведал о нас зазнобе. Тоже небось с гордостью.

Зазноба оказалась не промах. В первую очередь взялась за Людвига. Поди, рассчитывала, что при умелой подаче ее светло-печального образа сообщник откажется от доли в ее пользу. Как она это называет: уже проверено.

Я у нее был кандидатом номер два, и когда Людвиг погиб, она запустила меня.

Версию о том, что Борька с ней заодно, я отбросил сразу. Несмотря на то что уже обжегся с Ольгой, что бог знает сколько раз обжигался до нее.

Во- первых, мы с Борькой дружили десятки лет. Во-вторых, я слишком хорошо знал. как он относится к любовнице. Столько раз спорил с ним, пытался разубедить в ее бескорыстии, снять розовые очки и шоры. Потом вынужден был махнуть на его лоховитый роман рукой. Борька был непрошибаем. Дамочка держала его цепко. Насколько я знал от самого Борьки, ее основным козырем была преданность. Надо же было в такое поверить… И кому — Борьке? Гуляке-бабнику, виновнику стольких семейных скандалов на почве обоснованной ревности. И своих и чужих.

Он поверил. Взял и самым бесстыдным образом потерял из-за нее голову.

И, конечно же, он ни за что бы не позволил ей ввязаться в такую игру… Тем более не затеял игру сам.

Как раз тут возникал самый безответный вопрос: к чему весь этот кипеж? Если она действительно больна, Борька бы сделал все, чтобы спасти ее. Как я для Ольги.

И ей бы не пришлось дурить всех подряд, доводить ни в чем не повинных людей до гибели, подвергаться насилию маньяка-убийцы. Не пришлось бы носить лиловый макияж.

Если насчет болезни она солгала, уж совсем непонятно, что ей мешает бросить все силы на раскрутку самого состоятельного любовника. В бескорыстное ее отношение к Борьке верить теперь было и вовсе глупо. Это после стольких-то, известных мне, постелей и обманов ради денег.

Чем дольше я размышлял обо всем этом, тем меньше понимал, зачем ей все это было нужно. Понял одно. Обязан предупредить друга. Уберечь его самого от возможных происков непросчитываемой милой.

Куда денется его уверенность в чистоте и преданности возлюбленной, когда он узнает о ее похождениях. Сложновато ему будет теперь отмахнуться от предоставленных мной доказательств.

Но представил, как буду доказывать, и загрустил. Язык не повернется поведать о том, что в порядке гуманитарной помощи я небрежно овладел его любимой. Любимой друга. И ссылка на то, что был в неведении о том, кто она, для Борьки не будет иметь значения. Да и для меня тоже. У предательства уважительных причин не бывает.

И все же я знал, что разговор с Борькой рано или поздно будет.

Но не это было главным из того, что я уже решил. Нужно было что-то делать с этой парочкой убийц.

Воспоминание о том, что у меня больше нет Ольги, как больной преданный пес, дожидалось, когда я проснусь. Шевельнувшееся сознание тут же было облизано его шершавым языком. Я не сомневался в том, что нянчиться с этой псиной в ближайшее время мне придется с утра до вечера. До выздоровления, которое, как обнадеживал опыт, могло быть почти полным.

Чтобы отвлечься, я заново вернулся к размышлениям, с которыми уснул: как поприличнее и побезопаснее сдать ментам похитителей-убийц.

Вариант банального предупреждения по телефону отбросил сразу. При нынешних связях бандитов с ментами он мог оказаться пустышкой. К тому же то, что Садист — выходец из спецслужб, могло быть и правдой. И стреляет профессионально, и милиции не особо боится.

Явка с повинной тоже не устраивала. Повторялись все опасения варианта со звонком. И меня в придачу наверняка закрыли бы.

Были еше два варианта: связаться со спецотделом через свою криминальную хронику, либо…

Вариант с «криминалкой» выглядел более или менее надежно, но я выбрал «либо».

Знал, кому могу без сомнений передать информацию.

Задуманное казалось простым и верным. Но к осуществлению его мог приступить только во второй половине дня.

Вновь, против желания, стал думать об Ольге. Когда она задумала постановку? Конечно же, не сама, и конечно, у них с Гошей не только деловые отношения. У того на роже все написано.

Я вспомнил, как сочувственно глядел на меня профессор, узнав, что жену ведет Гоша. Почувствовал себя совсем скверно.

Зачем попросил завкафедрой скрыть, что происки аферистов всплыли, и сам толком не знал. Но то, что им не известно, что я — в курсе, было козырем. Правда, когда получаешь козырь после того, как игра уже проиграна, проку от него, как от вырезанного при вскрытии аппендицита.

Но просто так взять и удалиться с видом облапошенного, но гордого фраера было противно. Сколько сам наблюдал их, таких фраеров. Радующих и вызывающих насмешку.

Я долго рассматривал телефон. Боролся с собой. Уговаривал себя в том, что позвонить в клинику в любом случае стоит, хотя сам же и понимал: уговаривает меня стремление от всей души надавить на зуб.

И я надавил.

Набрал номер, попросил позвать Ольгу. Но первым после паузы трубку взял Гоша.

— Вы сегодня подойдете? — спросил он.

— Вряд ли.

— Тогда буквально пару слов, — объяснил он захват трубки. — Ваша жена сказала, что вы решили основной вопрос…

Я промолчал.

— Вы меня слышите?

— Да, — сказал я. — Как она?

— Цветет. Имея такого мужа, как не цвести. «Действительно, как не цвести, имея мужика-лоха, — кисло подумал я. — Имея во всех смыслах».

— Хотел бы уточнить, — продолжил прохвост. — Цифры, которые я вам называл, отражают заключительный процесс…

Я усмехнулся. Чего-то вроде этого стоило ожидать.

— Вы меня слышите? — беспокоился Гоша.

— Слышу. Сколько?

— Стоит учесть побочные показатели. Доставку, тщательную проверку на месте, непредвиденные нюансы…

Толку от его конспирации, на мой взгляд, не было никакого. Если разговор слышали коллеги, они, конечно же, понимали, о чем он. Тем более зная Гошу.