Томка, дочь детектива - Роман Грачёв Страница 29

– Так называемый «Чудесный медальон», или «Медальон Непорочного зачатия». Согласно легенде, первый экземпляр появился на свет благодаря чудесному явлению на улице Лю Бак в Париже в 1830 году. Некая Пресвятая Дева Мария… я говорю «некая», друзья, ибо полагаю, что вы достаточно далеки от христианства и связанной с ним мифологии… так вот, некая Пресвятая Дева Мария явилась однажды сестре милосердия Екатерине Лябур. Эта женщина была монашкой, ухаживала за стариками, заведовала курятником и прачечной в приюте, основанном герцогиней Бурбонской. Она всю жизнь прослужила в этом приюте, исключая период войны Франции с Пруссией и случившейся впоследствии парижской Коммуны, и даже стала его настоятельницей. Умерла она в 1876 году. Прославилась Екатерина Лябур своими видениями. Она всю жизнь утверждала, что общается со святыми. Одна из святых, упомянутая мной выше Пресвятая Богородица, поручила сестре милосердия изготовить чудодейственный медальон, который подарит благодать всякому, кто будет носить его. Изображение медальона Пресвятая Дева продемонстрировала там же, на месте. По эскизам Екатерины через год медальон начали изготавливать массовым тиражом. В Париже тогда властвовала холера, и медальон действительно оказывал чудесное воздействие, исцелял больных, дарил надежду и веру страждущим, приносил свет в души тех людей, кто носил его со смирением и почитанием. Такова официальная история экспоната.

Валуйский со сдержанной улыбкой посмотрел на нас. Мы оба – я и Марина – не сводили глаз с экрана.

– Должен отметить, что медальон этот чрезвычайно распространился и ныне известен всему христианскому миру. Католики относятся к нему с большим почитанием. По сути, если разобраться, то он сейчас как разменная монета и для коллекционеров вроде меня не представляет особой ценности. Если бы не одно «но»…

Он сел на свое место, сомкнул ладони, опустив локти на колени. Он хотел привлечь наше внимание к своим следующим словам, и ему это удалось. Не зря Валуйского так часто приглашают на телевидение.

– Медальон, который пропал из моей машины, имеет почти непосредственное отношение к создательнице, самой Екатерине Лябур. Есть все основания полагать, что она держала его в руках, а позже передала кому-то из своих ближних. У него очень грубая чеканка. Он ходил по самым разным рукам, много лет прятался в сейфах и хранилищах, пылился в частных коллекциях, пока в конечном итоге не попал к нам в страну и в наш город, а все самое ценное, что попадает в наш город, так или иначе проходит через мои руки. – Он сделал паузу. – В силу известных обстоятельств сейчас медальон находится у вас. Хотите вы того или нет, но я собираюсь вернуть его обратно.

Валуйский посмотрел на меня. Он ждал реакции. И он ее дождался. Я не сумел скрыть свои истинные эмоции, потому что был потрясен не меньше, чем французская монашка, узревшая Богородицу. На экране телевизора была изображена «счастливая монетка» моей дочери Томки – желтый овал с изображением женщины в широких одеяниях и с нимбом над головой; обратная сторона изображала крест, переплетенный с большой буквой «М», и два сердечка, одно из которых почему-то было пронзено неким подобием шпаги. Этот медальон Марина несколько лет назад подарила дочери как красивую безделушку, сообщив, что нашла ее в старой шкатулке матери, и позже забыла о ней.

Просто удивительно, как этот кусочек желтого металла уцелел до сего дня – это у моей-то маленькой разбойницы, чьи игрушки живут не более двух-трех дней после покупки и в лучшем случае находят вечный приют в шкафу, в худшем ломаются и летят в мусорное ведро!

Я шумно выдохнул.

– Вы уверены в его подлинности? – спросил я.

– Абсолютно. У него имеются особые приметы, которые нельзя увидеть невооруженным и неподготовленным глазом. Во всяком случае, вы их не распознаете.

– Насколько велика его ценность?

– Чертовски велика. Сомневаюсь, что у вас хватит денег откупиться.

– И поэтому вы оставили его в машине на видном месте, пока бегали за пивом?

Губы антиквара дрогнули. Очевидно, он уже не раз вынес смертный приговор самому себе за головотяпство и в моих порицаниях не нуждался.

– Мне и в голову не могло прийти, что в таком маленьком, пусть даже и миллионном, городе, как наш, найдется идиот, способный угнать машину Владимира Валуйского!

– Однако, он нашелся…

– …и поплатился за это!

Хозяин коттеджа хлопнул ладонью по колену. Я же старался вести себя спокойно. Первый шок постепенно проходил. Негоже нам сейчас устраивать перепалку, тем более что мы находились на чужой территории и мне еще предстояло выяснить, кем для нас является Антиквар – врагом или союзником. В иных обстоятельствах я бы плюнул и растер каблуком, но сейчас приходилось изображать почтение, потому что речь шла о моей дочери.

Ну, Томка, зараза маленькая, дай только добраться до тебя!

– Почему вы так уверены, что вещица по-прежнему у нас?

– Я вовсе не уверен, вот в чем дело. Потому мне и требуется ваша помощь. Я хочу, чтобы вы поняли, Антон, к вам у меня нет претензий. Если я и могу предъявлять кому-то счет, то этого человека давно нет в живых. Итак…

Он взглянул на меня торжественно. В ответ на такой призывный взгляд я мог лишь положить руку на грудь и поклясться в верности Ордену и Ложе.

– Сделаю все, что в моих силах.

Про себя я подумал, что будет трудно отнять у ребенка ее «счастливую монетку». Она с ней, знаете ли, сроднилась.

Томкины игрушки… целая история. Точнее, биография. Многие игрушки, какие только были в ее жизни, остались в том или ином обличье в детской комнате, из-за чего комната Тамары Даниловой напоминала забитый ненужным хламом вагон «Полярного экспресса», в котором на главного героя, мальчика, разуверившегося в волшебстве, набросилась марионетка с лицом Эбенезера Скруджа: «Ты не веришь в Рождество! Ты не веришь в Рождество! Не ве-еришь!..». (Томка на этом эпизоде всегда пряталась за угол моей комнаты, хотя видала ужасы и похлеще).

От некоторых кукол остались ноги, от других – головы с ободранными волосами, а иным не везло настолько, что на память о них оставались лишь туфли, да и то без пары. Там и сям в комнате валялись обломки игрушек, извлеченных из шоколадных яиц – пластмассовые палочки, шляпки, крылья, ботинки, винтики. Одним только разнокалиберным шарикам и мячикам несть числа, они закатывались мне под ноги до сих пор, хотя, казалось, я выбросил последний еще год назад (наверно, они прячутся под диванами и креслами, а туда я не залезал уже очень давно и не полезу ни при каких условиях).

Особую любовь Томка питала к мягким игрушкам. Мы их выигрывали в автомате в ближайшем к дому супермаркете чуть ли не каждый день, пока хозяева автомата не подсчитали убытки и не пришли к выводу, что машина ведет себя с покупателями слишком уж доброжелательно. Они перепрограммировали ее, и теперь удачным оказывался лишь каждый десятый захват железной трехпалой клешни. Мы прекратили играть. Но и за прошедшее время успели вытащить из стеклянной камеры три десятка зайцев, медвежат, мышек, кошек и прочей пушистой живности, и все они теперь облюбовали нашу квартиру согласно своим представлениям о комфорте. Проще говоря, они были везде.