Голая правда - Светлана Успенская Страница 29

— Не твое дело! Сдохла, умерла! Нет ее! — заорал Алтухов и вытолкал сестру из комнаты.

После этого Наташа ходила по соседям и простодушно, с горестным видом рассказывала, что та красивая артистка, которая любила брата, сдохла и больше у них не появится.

Одумавшись, Алтухов ночью пробрался на помойку и, обрадовавшись, что контейнеры еще не успели вывезти, нашел среди банановых шкурок и картофельной шелухи свой заветный мешок. Реликвии были снова водворены на место.

После неудачной поездки у него наступил период глубочайшей апатии. На работе коллеги заботливо справлялись о здоровье, Алтухов отмалчивался. О Шиловской и о том, что они скоро будут вместе, больше не распространялся. Лишь по привычке, с годами укрепившейся в нем, он все еще приходил в парк, чтобы издалека наблюдать, как вытянувшаяся за последнее время Олечка кормит белочек крошками.

Потом школьный друг сообщил ему, что видел в Москве Шиловскую. Она одна, без мужа, плачет, говорит, что жутко одинока и несчастна, что рядом с ней нет ни одного верного, бескорыстного друга, что всем от нее что-то надо — денег, рекомендаций, ролей, интервью… Алтухов задумался, может быть, ей действительно плохо и он окажется кстати…

Потом он увидел ее фотографию в киножурнале, рядом с очередным «душевным стриптизом» — интервью. На снимке Евгения выглядела неожиданно постаревшей, усталой, измученной (интервью Шиловская давала в финале очередной презентации, часа в четыре утра, к тому же выпив лишку). Она жаловалась репортеру, что в театре царят сплетни, интриги, зависть — завидуют и ненавидят таланты. Что она мечтает о простой, негромкой, размеренной жизни в небольшом провинциальном городе, где течет небольшая говорливая речушка, по улицам бродят непуганые куры, медленно переваливаются с бока на бок важные гуси и простые, добрые люди всегда готовы напоить случайного пришельца парным теплым молоком… И чтобы рядом был простой, любящий человек, с которым можно было бы спокойно встретить старость…

Лед, наросший в душе Алтухова, мгновенно растаял. Он вдруг решил, что наконец-то произойдёт то, о чем он мечтал все эти годы. Ему казалось, надо каждую секунду быть готовым к тому, что внезапно откроется дверь, на пороге будет стоять она, поникшая, с опущенными плечами, печальным лицом, растерянная оттого, что та жизнь, о которой она мечтала, принесла ей горькое разочарование…

Он не оттолкнет ее от себя, несмотря на застарелую обиду. Он прижмет ее к себе так сильно, что она поймет — ее никому не отдадут. Подбородок Алтухова будет зарываться в ее пышные пряные волосы, по бледным щекам потекут потоки счастливых слез, и тогда…

Нет, все будет не так… Раздастся телефонный звонок.

— Ты, наверное, меня не узнаешь, — грустно скажет она.

Его сердце подпрыгнет в груди, но вслух он холодно скажет:

— Не узнаю. Кто вы?

— Это Женя… Женя Шиловская… Помнишь?

Помолчав, чтобы она почувствовала ужас бесконечной паузы, он скажет «да». А потом они договорятся о встрече, чтобы вспомнить былое и посмотреть друг другу в глаза. Он спросит:

— Ты помнишь мое предложение?

— Да, — ответит она, потупив взгляд, мучительно стыдясь своей девической ветрености.

— Оно остается в силе, — великодушно скажет он.

— Я согласна. — Она вспыхнет лицом, и по бледным щекам потекут потоки счастливых слез, и тогда…

Между тем Шиловская не спешила ни звонить, ни приезжать. Пресса распространила свежие вести об очередном разводе, о том, что она безвинно покинута коварным мужем, оставлена без копейки и перебивается случайными заработками. И, дабы отвлечься от горестных событий, она уезжает во Францию сниматься в новой картине известного кинорежиссера. Этот фильм имел романтическое название и совершенно неожиданное для нынешнего жесткого времени сентиментальное звучание. Он назывался «Сказка, рассказанная осенью» и задолго до своего появления на экранах вызвал усиленный резонанс в прессе (спровоцированный, кстати, опытной агитбригадой Шиловской).

Уже картина была благополучно снята и прошла ее небывало пышная презентация, миновал почти год после второго развода, а от нее не было ни слуху ни духу. Она не спешила начать ту жизнь, о которой мечтала, вернуться к «простому человеку, с которым можно вместе встретить старость, в городке, по улицам которого ходят куры и гуси». Правда, в Свердловске с подобной идиллией была заминка — живность, будучи выпущена на улицу, была бы немедленно сбита машиной или изловлена бойкими любителями свежатинки. Но разве в этом дело?.. Таких городков тысячи, а он, Алтухов, всего один…

Новая волна муссируемых прессой слухов накрыла с головой робкого мечтателя. В околокультурных кругах усиленно вентилировался вопрос: возможен ли намечающийся, по слухам, новый брак Шиловской с руководителем театра, заслуженным артистом Анатолием Кабаковым? Опять-таки, по слухам, была достигнута предварительная договоренность о том, что новобрачные будут жить на подмосковной даче известного артиста, вдали от гомона большого города, и обсуждалась страна, где намечено провести свадебное путешествие. Экзотичная Шиловская предлагает Непал или Бангладеш, на худой конец сафари в Кении, а предпочитающий цивилизованные страны Кабаков настаивает на старушке Европе.

Да, именно эту поразившую его заметку читал Алтухов в мирный майский вечер, сидя на кухне, когда Наташа подошла к нему и робко склонила голову на плечо…

Тогда он был в растерянности. Неужели он опять опоздал? Нет, это только слухи, очередное вранье, напечатанное для повышения тиража грязной газетенки. Но даже если это не вранье, он должен с ней немедленно встретиться. Конечно, он был дурак, когда надеялся на то, что она вернется сама. Нет, она просто боится, стесняется сделать первый шаг.

Немедленно надо ехать к ней. Найти ее во что бы то ни стало, все объяснить, рассказать. Надо рассказать, как он долгие тринадцать лет надеялся на то, что их судьбы соединятся, что он любит Олечку, свою родную дочь, и готов всю оставшуюся жизнь быть влюбленным мужем, любящим отцом… Надо вклиниться в тот момент ее жизни, когда она, потерянная, расстроенная после неудавшегося второго брака, от одиночества была готова выскочить замуж за первого встречного, даже за старика Кабакова!

Он найдет ее, наконец, и увезет. Сначала она будет сопротивляться — только из самолюбия, из гордости. Но он напомнит ей ее мечты о тихой семейной жизни, и она растает. Она согласится с ним ехать, согласится непременно… Она не может не согласиться… Она будет его… Он найдет ее… Он ее обязательно найдет…

Он нашел ее. Закончились пышные помпезные похороны, на которых было возложено гораздо больше венков и цветов, чем пролито слез. У свежего холмика осталась только одна долговязая сгорбленная фигура, механически перебирающая комья желтоватой глинистой земли. Вечером его выгнал пьяненький сторож, грозя милицией.

В беспамятстве Алтухов бродил по улицам, поднимая взор к мерцающим звездам, и ничего там не находил.

Евгения убита, его жизнь потеряла всякий смысл, ему незачем и некуда больше идти. Теперь его место здесь, рядом с ней, в тишине и умиротворенности кладбища.