Как стать маньяком. История жертвы обвинения - Александр Ковальчук Страница 29

– Ну а с тобой что делать? – ты и так уже судьбой обиженный!

Тут не выдержал Саня, стоявший поблизости в полусонном состоянии и оттого злой:

– Да отправьте и этого дурака на работу в две смены. А то сейчас, уборщиком на бараке, он имеет слишком много свободного времени!

Опер согласился:

– Ты прав. А ты, – он повернулся к обиженному, – с завтрашнего дня пойдёшь в две смены на погрузку мусора! Что касается тебя, – опер обратился к Сане, – внимательнее смотри за входящими – выходящими. А то полетишь с этой работы!

– Да я там не работаю, – пробурчал Саня, – только на две ночи, пока «ночник» на свидании…

«Вот так, – подумал он, всю жизнь. Кто-то чудит, а мне расплачиваться!»

По тем временам многие зэки считали Саниным другом одну незаметную (в силу его уединённой работы, из-за которой он целыми днями находился в одном и том же помещении), но довольно интересную личность – местное население добродушно окрестило его «Юликом» после выхода на экраны мультика с участием коня Юлика, бывшего библиотекарем у царя. На самом деле библиотекаря звали Юрой и горбатился он на нескольких «царей» сразу. Но для зэков этого было достаточно – созвучие имен и сходство специальностей, а заодно вроде и смешно. Хоть смешного в зоновской жизни мало! Так вот и прозвали они здешнего книжного червя «Юликом».

Библиотекарь этот был человеком неопределённого возраста – с одинаковой лёгкостью ему можно было дать и 30, и 40 лет. Спокойным, добродушным, покладистым. Что никак не вязалось с его сроком и статьёй – сидел он за убийство, а срок был на год меньше Саниного. Впрочем, по официальной версии Саня тоже был осуждён за убийство, да ещё с изнасилованием. А ведь на самом деле всё это было полнейшей чушью.

Санёк не оправдывал приятеля, но он хорошо знал – на что способны наши доблестные мусора.

Как точно прозвище определяет сущность! Хотя… «круг общения определяет манеру поведения»? – это совершенно неудивительно с учётом того, что они ежедневно, с утра до вечера, копаются в человеческих отбросах), когда дело касается ранее судимого.

Тут уж отвертеться можно только чудом. А поскольку находились они в колонии строгого режима – где сидели, в основном, обладатели второй, как минимум, судимости – можно было почти со 100 %-й уверенностью утверждать, что судимость эта у Юры была не первая. А значит и попасть сюда он мог по самым разным причинам. Как по своей вине, так и по чьей-то прихоти.

Тем не менее, Саня ценил в приятеле его спокойствие, способность без мата поговорить почти на любую тему. Хотя и знал, что на самом деле тот был не таким уж и хорошим. Чего стоило уже то, что такой вот практически безбедной жизнью он был обязан самопожертвованию своей матери. Она, будучи на пенсии, подрабатывала на двух работах. И при этом экономила каждую копейку, на которые она раз, а то и два в месяц, посылала сыну посылки. В данном случае слово «посылка» не отражает в полной мере понимания её объёма – каждая из них приходила не в скромном ящичке, вмещающем килограмм 10 от силы, а была зашита в большой мешок, в каких обычно помещают 70 кг муки, к примеру.

Таким вот образом мать помогала своему сыну, чтобы тот нормально питался и мог обеспечить себе в зоне другие блага. В частности, своей зоновской «специальностью» Юлик тоже был обязан именно такой вот обеспеченности, позволявшей ему материнскими продуктами подкармливать местных «властьимущих» – и зэков, и мусоров. Эти тоже не стеснялись сшибать продукты и сигареты у таких, как Юлик. Более того – частенько они прибегали первыми за подачкой. А что, ведь за забором всё это денег стоило! Здесь же они могли обеспечить себе вполне приличный стол, хорошие сигареты и ароматный кофе с шоколадными, к примеру, конфетами за один только благосклонный взгляд. Чем и пользовались с присущей им наглостью.

Саню посылками лишний раз не баловали, но он и сам был бы против такого вот чрезмерного усердия. А уж кормить кого-то тем, что оторвала от себя мать?!. Ему, к примеру, родня присылала что-то раз в год – ко дню рождения. И объём посылки далеко не всегда доходил до 10-килограммовой отметки. Но Саня сам себя обеспечивал по возможности, работая с утра до вечера. Жратвой, помимо баланды, он себя не баловал, но сигареты с чаем у него всегда свои были.

И каждый раз, берясь за ту или иную работу, он погружался в неё целиком. При этом «ассортимент был довольно широкий – в основном всё, что так или иначе связано с писаниной: открытки, бирки – «бейджики по-современному, конспекты, курсовые, контрольные, дипломные работы, иногда брался за переводы попроще с английского, португальского или латыни. Обычно перед началом работы он оценивал объём и назначал цену. Упрощало ситуацию то, что задания были примерно одинаковыми и на одни и те же темы – любой баран бы заучил!

Причём, в большинстве случаев «зарплату» он брал сразу, не особенно надеясь на порядочность заказчика, вне зависимости от того, кто был заказчиком – зэк или представитель администрации. Кидаловом с удовольствием занимались и те, и другие. Интересно заметить, что среди зэков кидалово процветало у блатных, а среди мусоров – у оперов. Наверное потому, что и те и другие чувствовали себя хозяевами положения в этом заведении. Были, конечно, и исключения в обеих категориях клиентов, но исключения, как говорится, «только подтверждают правило».

А Юлик целыми днями сидел в своей библиотеке (небольшом помещении – 25–30 «квадратов» – с низкими потолками), читал книжки и ждал очередной посылки от своей мамы. «Взрослый, вроде бы мужик, а сидит у матери на шее!» – возмущался Саша…

Хотя, чего греха таить, иногда и Саша перехватывал у приятеля то пачку сигарет, то чего-нибудь вкусненького. И его при этом не слишком беспокоило – на какие деньги куплены эти продукты или сигареты? Не голодает ли человек, высылающий эти разносолы? Одно время Саня придерживался того мнения, что наживаться на здоровье чьей-то матери нечестно. Но потом, видя беспримерную наглость окружающих, он стал относиться к этому несколько иначе. В самом деле, почему он должен упускать такую возможность, ведь всё равно значительная часть материнских усилий, посланных сыночку-библиотекарю, безвозвратно таяла в ненасытных утробах тех, кто неизменно появлялся рядом с Юликом, когда тот получал очередную посылку, и потом исчезал до следующей. А Саня по крайней мере практически каждый день общался с библиотекарем и оказывал посильную помощь в том или ином вопросе.

Особенно, когда эти вопросы касались Саниной зоновской специальности. Как уже говорилось – так повелось ещё с малолетки, что он, попадая в МЛС, занимал там часто пустующую нишу «писаря». Народ там в большинстве своём был довольно безграмотный – Саня сам был очевидцем того, как один его знакомый сделал 4 ошибки в слове из 3-х букв. Если бы сам не видел, то решил бы, что всё это выдумано кем-то «ради красного словца».