Камни последней стены - Чингиз Абдуллаев Страница 3

Величественное здание посольства бывшего Советского Союза наУнтер ден Линден напоминало скорее роскошный дворец, чем дипломатическоепредставительство. В прежние годы, во времена ГДР, здесь находилась по-существурезиденция советского наместника в Германии, настолько значимым был пост послаСоветского Союза. Правда, многое зависело и от самого посла. Некоторые серьезнополагали себя настоящими губернаторами на завоеванных территориях. У некоторыххватало ума считать себя стратегическими союзниками. Здания посольства иприлегающего к нему торгового представительства занимали целый квартал. Здесьже располагалось представительство «Аэрофлота».

В первой половине девяностых здесь было необычно тихо.Однако строительство, ведущееся за Бранденбургскими воротами, не могло несказаться и на главной улице города. Началась реконструкция магазинов и кафе.Рядом с воротами, служившими границей между двумя мирами, с прежней роскошью ивеликолепием был восстановлен отель «Адлон», некогда один из лучших в Германии.Поменялась табличка и на советском посольстве, которое стало российским, итеперь здесь находился посол России.

Это была всего лишь парадная вывеска дипломатическогопредставительства. Разведчики и дипломаты предпочитали встречаться в другихместах, а партийные бонзы принимали советских друзей в Панкове, в пригородеБерлина, где они жили. Именно сюда, в Панков, прибыл один из сотрудниковроссийского посольства на встречу с представителем БНД — западногерманскойразведки.

Для БНД не было секретом, что Михаил Воронин — один изсотрудников посольства, работавших на СВР. Представители БНД попросили овстрече с Ворониным для более предметного разговора на интересующую их тему.Воронин хорошо знал своего собеседника — Вальтера Хермана, представлявшего БНДв Берлине. Западногерманская разведка традиционно располагалась в Пуллахе,местечке под Мюнхеном, и не собиралась никуда переезжать даже после объединенияГермании.

Сотрудники двух разведывательных ведомств прибыли почтиодновременно, обоюдно демонстрируя точность и вежливость. Они были чем-топохожи. Оба чуть выше среднего роста, плотные, коренастые, внимательные,осторожные, с несколько стертыми лицами, какие бывают обычно у разведчиков,привыкших подавлять собственную индивидуальность.

— Добрый день, герр Воронин, — приветствовал своегороссийского коллегу Вальтер Херман. — Кажется, мы не виделись уже два месяца.

— Здравствуйте. — Воронин протянул руку. Он знал, что егособеседник понимает по-русски, но разговор шел на немецком.

— Вы хотели со мной встретиться? — спросил Воронин. — Чтослучилось, герр Херман?

— Я встретился с вами по поручению моего руководства, геррВоронин, — сообщил Херман. — Признаюсь, мы не ожидали подобных действий отвашей службы. Если бы не наши давние отношения, мы немедленно приняли бы мерыпо выдворению из нашей страны ваших представителей.

— Интересное начало, — мрачно заметил Воронин. — Надеюсь, мыразрешим наши недоразумения.

— Не уверен. Я уполномочен заявить протест. Мы не ожидалиподобных действий со стороны вашей службы, — повторил с явным возмущениемХерман. — Неделю назад ваши сотрудники устроили взрыв в Нойенхагене, едва не уничтоживнекоего Дитриха Барлаха. Три дня назад кто-то подстроил автомобильнуюкатастрофу на трассе Гамбург-Любек некоему Фредерику Нигбуру. Вы знаете, чтовсе бывшие сотрудники «Штази» находятся под нашим негласным наблюдением. Намнетрудно было установить, что Барлах был осведомителем «Штази» и сотрудничалименно с Нигбуром, которому вы так ловко помогли отправиться на тот свет.

— У вас есть доказательства?

— Конечно, — кивнул Херман, — наши эксперты проверили машинуНигбура. Там был найден сгоревший маяк, по которому можно было определить, кудаименно направляется Нигбур. Кроме того, наши эксперты полагают, что снаружи былподан импульс, подавляющий работу электрических систем в автомобиле погибшего.Я думаю, мы будем настаивать, чтобы вы немедленно покинули Германию, даже есливы никогда не были в Гамбурге. Эксперты легко установили, что смерть Нигбура небыла случайной. С некоторых пор мы стали особенно тщательно следить задорожными происшествиями, в которые попадают бывшие сотрудники спецслужб ГДР.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к нашим сотрудникам?

— Герр Воронин, ваши люди организовали взрыв в квартиреБарлаха. Там пострадало еще шесть квартир, есть несколько раненых. У Нигбураосталась вдова, которая потребует большой компенсации, если выяснится, что онпогиб не своей смертью.

— Вы полагаете, мы можем договориться?

— Конечно. Вы сообщаете нам причины вашей очевидной нелюбвик Барлаху и Нигбуру, а мы высылаем вашего сотрудника и не предаем огласкеаварию, в которую попал Нигбур. Думаю, вы не будете доказывать, что Барлах иНигбур не были даже знакомы?

Воронин остановился. Он был в темном плаще, его собеседник —в темной куртке. У обоих клетчатые темные кепки. У Воронина — синяя, у Хермана— коричневая.

— Я должен доложить о нашем разговоре в Москву, — ответилВоронин. Он понимал, насколько важен их разговор для руководства Службы внешнейразведки России.

— Конечно, — согласился Херман, — но мы хотели васпредупредить, что в случае повторного террористического акта, проведенного натерритории Германии или в любом другом месте против наших граждан, мынемедленно предадим огласке все имеющиеся у нас сведения. Вы меня понимаете,герр Воронин?

Москва. Ясенево.

29 октября 1999 года

Совещание началось ровно в десять утра. За столом сиделинесколько человек. Каждый из них осознавал меру собственной ответственности иличную причастность к проводимой операции. Здесь собрались люди, допущенные ксамым важным секретам внешней разведки России. Вел совещание руководительСлужбы внешней разведки.

— Положение не просто сложное, — закончил он своевыступление. — Мы поставлены перед лицом самой серьезной угрозы, которая когда-либосуществовала для нашей службы в Европе. Очевидно, речь идет об «апостолах»,особо законспирированных агентах, о которых никто и никогда не должен былзнать. Но неизвестный нам источник согласился предоставить американцам всюинформацию по этим агентам, добавив к ним списки агентуры, которую нам удалось«законсервировать» в период объединения Германии. Георгий Самойлович, —обратился он к одному из своих заместителей, — я хочу знать ваше мнение ослучившемся.

Здесь не принято было вставать. Несколько пар внимательныхглаз посмотрели на заместителя руководителя Службы внешней разведки,курировавшего в том числе и агентуру в Центральной Европе. Георгию СамойловичуОсипову было пятьдесят два года. Это был настоящий профессионал, один из тех,кому удалось остаться в разведке после распада Советского Союза и развала КГБ.Только благодаря усилиям академика Примакова, возглавившего внешнюю разведкуРоссии в этот сложный период, удалось сохранить кадры и потенциал бывшегоПервого главного управления. Среди профессионалов, работающих во внешнейразведке, уже третий десяток лет был и генерал Осипов.