Счет девять - Эрл Стенли Гарднер Страница 3

— Ловко сработано!

— Ты имеешь в виду архивариуса или фотографа? — спросилаона.

— А ты как думаешь?

— Ну, — сказала она, — давай назовем это так: случайнепреодолимого влечения к неотразимому существу.

— Я что-то не заметил неотразимого существа, — возразил я.

Элси с притворной скромностью опустила глаза:

— Видимо, на сей раз ты осмотрелся менее тщательно, чемобычно, Дональд.

— Я совсем не осматривался, — поправил ее я.

Элси покраснела.

— Берта вознамерилась преподнести себя публике единственнымпредставителем фирмы, — заметил я. — Она не позаботилась, чтобы в газетепоявилась и фотография компаньона.

— Когда речь идет о внутриагентских отношениях, — твердосказала Элси Бранд, — я придерживаюсь тактики благоразумного молчания.

— Чертовски разумная тактика.

— Ты будешь на приеме, Дональд?

— Незачем, — ответил я. — Это бенефис Берты.

С нанимателем договорилась она, рекламу организовала тожеона. Пусть и торчит там около лифта, наблюдая за девчонками с декольте чуть недо пупа и надеясь через разрез узреть какого-нибудь нефритового Будду.

Элси рассмеялась.

Я вошел, постучав, в кабинет Берты Кул:

— Мои поздравления, Берта.

— По какому поводу?

— Фотография, известность…

— О… Небольшая реклама время от времени не повредитдетективному агентству.

— Именно это я и имел в виду, — сказал я.

Берта взяла газету, открытую на анонсе предстоящегокрокеттовского приема, и, разглядывая фотоснимок, проворчала:

— Нахальная девка!

— Архивариус? — поинтересовался я.

Она кивнула.

— Сотрудник Крокетта по связям с общественностью утверждал,что соблазнительные ножки совершенно необходимы, — напомнил я.

— Это не соблазнительные ножки, — огрызнулась Берта. — Этоанатомия.

— Ну а ты вышла на фото прекрасно, — сподхалимничал я. —Выглядишь вполне профессионально.

— Какая есть, — мрачно отозвалась Берта.

На этом мы и расстались.

Я вернулся домой около полуночи, принял душ, дотащился допостели и только собирался погасить свет, как зазвонил телефон. Я поднялтрубку, сказал: «Алло», — и голос Берты Кул ударил в уши, словно порыв ветра —в кучу сухих листьев.

— Дональд! — завопила она. — Приходи сюда!

— Куда это «сюда»? — поинтересовался я.

— В квартиру Дина Крокетта-второго!

— Что случилось?

Она завизжала:

— Черт побери! Не задавай вопросов! Мчись сюда! Во весь дух!Немедленно!

— Ладно, — согласился я.

С расположением крокеттовской квартиры на двадцатом этажемногоквартирного жилого дома я был знаком и со слов Берты, и по газетнойстатье. Обитателей и визитеров туда поднимал из отдельного вестибюляспециальный лифт, его снующая вверх и вниз кабина открывалась по сигналу изприхожей на двадцатом этаже.

Когда Крокетт устраивает прием и в других особых случаях,нижний вестибюль держат открытым и там дежурит лифтер. Лифт автоматизирован.Тот, кто хочет посетить Крокетта, должен позвонить из комнаты дежурного подому. Крокетт, ежели пожелает, прикажет кому-нибудь спуститься в лифте иоткрыть дверь вестибюля, а сам будет ждать визитера на двадцатом этаже. А ежелине пожелает, наверх нипочем не подняться, если нет ключа, подходящего к двери вестибюля.Когда кто-либо входит в этот вестибюль, скользящий щиток отходит назад,открывая кнопку, нажатием которой можно вызвать лифт. Кроме того, имеетсядругой скользящий щиток, скрывающий телефон, напрямую соединенный сапартаментами Крокетта. Дверь вестибюля, открывающаяся по сигналу с двадцатогоэтажа, точно такая же, как дверь квартиры. На ней номер 20.

Когда я вознамерился подняться на двадцатый этаж, дверьвестибюля была открыта и там дежурил лифтер.

Я дал ему свою визитную карточку, но она не возымеланикакого действия. Он сказал: «Подождите здесь» — и закрыл дверь лифта передмоим носом. Затем поднялся и, видимо, переговорил с самим Крокеттом, поскольку,когда он вернулся, его тон был совсем другим:

— Прошу извинить, я только выполнял указания. Все в порядке.Я подниму вас, мистер Лэм.

Я вошел в кабину, и лифт повез меня наверх. Когда его дверираздвинулись, я очутился в приемной, убранной восточными коврами, схрустальными люстрами, с рядом кресел и просторными стенными шкафами. Каждаядверца шкафа, будучи открытой, образовывала отдельный отсек для пальто и шляпы.За гардеробной стойкой стояла весьма привлекательная девушка в юбке до колен.Взяв мои пальто и шляпу, она осчастливила меня натянутой улыбкой.

Дверь в прихожую открылась, и быстро вошел Мелвин Отис Олни.Он был в смокинге и выглядел обескураженным.

— Входите, пожалуйста, — пригласил он.

— Что случилось? — спросил я.

— Пожалуйста, войдите.

Я последовал за ним в комнату, обставленную с претензией накомфорт и намеком на восточный стиль. Там сгрудилась небольшая кучка людей,пытавшихся говорить одновременно. В стоявшем посередине высоком человеке яузнал Дина Крокетта-второго. Его фотографии часто украшали различныеиллюстрированные еженедельники, спортивные и охотничьи журналы, а также колонкисветской хроники в газетах.

Берта Кул, казалось, искала повода удрать подальше от этойгруппы. Она схватила мою руку и так сжала ее, словно я спасатель, а она — надне водоема глубиной тридцать метров. Косметика была недостаточно толстой, чтобыскрыть багровые пятна на ее лице. На лбу выступили капельки пота. В общем,Берта выглядела буйнопомешанной.

— Сукин сын! — прошипела она.

— Это ты мне? — осведомился я.

— Ему.

— Тогда другое дело, — сказал я. — Что случилось?

Она пообещала:

— Отойдем в сторонку, и я расскажу.

— Миссис Кул, — позвал Крокетт голосом резким, словно щелчокхлыста.

— Одну минуту, — отозвалась Берта Кул, — это мой компаньон.Мне надо с ним посоветоваться.

— Тащите его сюда. Я хочу познакомиться с ним.