Полоса черная, полоса белая - Екатерина Островская Страница 3

— Прекратите! — остановил Сергея зам по кадрам. — Это не доказано.

— А чего тут доказывать? Адрес я вам укажу, там в настоящий момент проживает семнадцать человек. С этими кадрами можете побеседовать — это ведь ваша прямая обязанность.

— Все! — не выдержал Садыков. — Вы у меня вот где!

Он показал на свое горло.

— Я взял вас из сочувствия. Хотя по службе к вам было очень много претензий. Но вы служили под началом полковника Коптева, а это уважаемый человек. Теперь районным отделом полиции руководит. Думал, что вы у него чему-нибудь научились. Потом взглянул на ваше личное дело. Кроме выговоров, ничего там нет. Другие как-то умудряются…

— Ну да, — согласился Ерохин, — тот самый участковый, о котором я уже рассказывал, после того задержания получил за поимку особо опасного миллион рублей премии. А с меня в порядке поощрения сняли ранее наложенное взыскание.

— Пишите заявление, — напомнил Садыков, кладя на стол перед ним лист бумаги для принтера.

— Прошу уволить меня по собственному желанию, — начал писать Сергей, диктуя вслух самому себе, — в связи с переходом на новую более престижную работу. На чье имя?

— На мое, — подсказал зам по кадрам.

Закончив писать, Ерохин протянул листок Садыкову и, когда тот взял его, спросил:

— Коптев тоже в числе учредителей «Сферы»?

Зам по кадрам попытался выдернуть листок, но Сергей держал его крепко.

— Так он — учредитель?

— Отдайте ваше заявление, — прошептал зам по кадрам.

— Ответите — отдам, хотя я и так это знаю.

— Если знаете, то зачем спрашиваете? И запомните: меньше знаешь — лучше спишь.

Садыков забрал листок, положил на стол и начал разглаживать ладонью помятый уголок.

— Теперь по поводу этой Фатимы, — продолжил Ерохин. — Однажды я поймал ее на служебном входе, когда она выносила два пакета с ворованным товаром. Она мне клялась больше этого не делать. Не делает, но теперь воруют те, кого она привела на эту работу и кому сдает жилье. Они под одеждой выносят дорогой алкоголь, банки с икрой и прочее. За день на пятьдесят тысяч выносят легко. Потом это списывается на воровство покупателей, на бой. У Фатимы есть постоянная клиентура. Она работает под заказ.

Он пошел к выходу и, когда взялся за ручку двери, услышал слова Садыкова:

— Расчет получите в понедельник. Я даже распоряжусь, чтобы вам премию выписали тыщонку-другую.

Ерохин сидел за столиком в пивной забегаловке и слушал современную музыку в исполнении популярных певцов.

— Не важно, кто чего спросил, не важно, кто чего ответил, — противно растягивая слова, шептала певица, а может, и певец, — таких, как я, на белом свете больше нет…

«Значит, все-таки певица», — догадался Сергей.

Подошла официантка и поставила на стол кружку с пивом и тарелку, на которой лежала вяленая рыбка.

Пиво было немецким, сваренным в Калуге, а плавники крупной плотвички были не розовые, а серые.

— Что еще желаете? — спросила девушка.

Ерохин понюхал рыбу.

— У местных рыбаков покупаете? — спросил он.

— Не знаю, — пожала плечами девушка и покраснела.

— Бензином пахнет: в черте города ловили.

— Унести?

— Оставьте.

Он сделал небольшой глоток. Потом начал чистить плотву. Рыба чистилась плохо.

Сергей так увлекся этим занятием, что не заметил, как к столику кто-то подошел. Разглядел только ноги в стоптанных рыжих ботинках.

Поднял голову и увидел перед собой мужчину лет шестидесяти.

— Привет, Калоша, — сказал он, снова вернувшись к плотве.

— Сколько зим, сколько лет, — обрадовался мужчина, перетаптываясь с ноги на ногу.

— Присаживайся, — кивнул Ерохин.

— Сколько лет! — повторил Калоша. — А вы не при делах сейчас, как я слышал. Столько теперь интересного, а поделиться не с кем. Был один честный мент в районе, но его убрали.

— А ты, я гляжу, разбогател: шалманы посещаешь. А прежде в своем подвале только вечеринки устраивал.

— Я здесь по делу: рыбу ловлю, вялю и сдаю на реализацию, раз в неделю прихожу за выручкой, — он показал на очищенную рыбку, — эту плотвичку тоже я поймал, кстати.

Сергей протянул ему плотвичку.

— Угощайся.

Калоша вздохнул.

Ерохин подвинул ему свою кружку и сказал:

— Пей, я, как ты знаешь, прежде не пил, и сейчас не приучился. Взял кружку просто так, чтобы домой не тащиться.

— Вы все там же обитаете? — спросил бомж.

— Сдаю квартиру. Разбил машину в свое время. На новую денег нет, и решил таким образом подзаработать. Теперь там студент тусуется. За два года он мой долг за машину покрыл, но попросил до конца сессии там пожить. Осталась всего неделя. Даже меньше. А у тебя что?

— Да я тоже свой подвал армянскому сапожнику отдал. Он все там оборудовал. С утра до вечера работает, а я только переночевать прихожу. Чисто, кожей пахнет, ваксой всякой — приятные запахи. Сапожник меня заодно обувью обеспечивает. Жизнь налаживается, как говорится.

Калоша сделал большой глоток, потом еще один поменьше.

— Варштайнер, — произнес он, — мое любимое. В девяностых я только его и попивал, пока на кичу не загремел. Я вернулся — ничего нет. Жена развелась со мной, квартиру продала — я на нее оформлял. А все накопления по суду отняли.

— Я в курсе, — кивнул Сергей, — сейчас-то у тебя что? Ведь чую, что сказать чего-то хочешь.

Калоша вздохнул.

— Если только чтобы груз с души снять. Расскажу, пожалуй.

Он сделал еще один глоток и обернулся. Но зал был пустой, лишь за одним из столиков сидела парочка молодых людей, очевидно, студентов.

— Здесь такое дело, — перешел на шепот Калоша, — пару недель назад отправился я на рыбалку на Малую Неву, где раньше причал для барж был, потом там рыбаки швартовались, там еще заводик был в советские времена… в очень далекие.

— Я представляю. Ближе к делу.

— Ну, там и сейчас какое-то ржавое корыто у причала киснет. Там иногда бичи обитают, но крайне редко, потому что менты облавы устраивают… Короче. Пристроился я на корме того корыта. Ловлю рыбку. Пока зорька вечерняя была, вытянул, что бог послал: окушков несколько, плотвичек опять же, судачок один сорвался — точно на килограмм был. А потом стемнело. Я хотел уже на берег сходить. Но тут машина подъехала… Без фар, без всего — тихо так подъехала. Я зашхерился за рубкой. Наблюдаю. Из машины выходят двое, открывают багажник и что-то выносят. На борт зашли и с кормы бросили. Нет — не с кормы. С полубака сбросили. Хоть и темно было, но то, что они человека сбросили, — факт. В смысле, труп сбросили. А потом уехали.