Сыщики 45-го - Валерий Шарапов Страница 3

Шаги машинально ускорились. «Синенький скромный» берет, под которым трепетали русые кудряшки, уверенно приближался. Виадук тоже был близко. Сверток выпадал из рук, девушка перехватывала его, с плеча спадала сумочка, в которой лежал кошелек.

Навстречу вихляющей походкой шел еще один кадр. Руки в брюки, безмятежно посвистывает, козырек клетчатой кепки сдвинут на лоб. Глаза шныряют по идущим навстречу людям. Очередной «профессионал»?

Алексей перехватил его взгляд, на миг показалось, будто тип усмехнулся. Как он зацепил локтем девушку – случайно или намеренно? Просто так, чтобы сделать гадость? Она оступилась, сумка повисла на предплечье. Сверток выпал в железнодорожную решетку, которая находилась в приличной яме! Перрон был гораздо выше пути.

Типа в клетчатой кепке и след простыл – пролетел мимо и пропал. Девушка ахнула, с ужасом уставилась на сверток, валяющийся между шпалами. Хорошенькое личико сморщилось. Никто не спешил помочь, люди обходили ее, сочувственно поглядывая.

Алексей кинулся на помощь в тот момент, когда она уже собиралась спуститься за свертком.

– Девушка, подождите, я достану… – Он схватил ее за рукав, оттеснил и полез вниз. Дело несложное, кабы не пронзительный гудок, неожиданно ударивший по мозгам! По пути со стороны виадука приближался маневровый тепловоз! Машинист отчаянно сигналил. На перроне галдели люди, девушка кричала, тянула к Алексею руки.

Он вышел из ступора, засуетился. Паровоз уже рядом, гудит как сумасшедший. Это не машина, сразу не остановится. Почему не заметил? Дыхание перехватило. Черкасов схватил сверток двумя руками и выбросил его на перрон. Кинулся прочь, споткнулся об рельс, чуть не растянулся.

Это здорово взбодрило после монотонной езды в поезде! К Алексею тянулись руки – нет, не вытянут, уж лучше сам. Он схватился за край перрона, подался вверх, перекатился. И даже пара секунд осталась в запасе. Маневровый протащился мимо, красный от волнения машинист крыл Черкасова из окошка матом.

– С ума сошел, – прокомментировал ситуацию мужчина с двумя кулями. – И что, легче стало?

Народ посмеялся и снова потянулся к виадуку. Девушка бросилась за свертком, что-то забормотала. Растерянно обняла свое добро, стала ощупывать.

– Ну, зачем вы так? – проговорила она. – Спасибо вам огромное, здесь такие ценные наброски и гравюры… Даже не представляю, что бы с ними случилось…

– Значит, не напрасны были жертвы? – подмигнул Алексей. – Да все в порядке, размялся малость. Мы ведь обязаны помогать ближним?

– Да, я вам очень признательна, даже не знаю, как и благодарить… Извините, пожалуйста, я так спешу. А тут еще поезд опоздал…

– Да ради бога, разве я вас задерживаю? Будьте осторожны, барышня, берегите себя.

Она убегала, смущенная, с пылающими щеками, озиралась, явно не понимая, правильно ли поступает. Не перевелись еще в российских селениях тургеневские девушки. Он не стал ее догонять, не стал набиваться на знакомство. Некогда – дела. А городок маленький – встретятся еще…

На виадук он поднялся в гордом одиночестве. Все ушли. Наверху господствовал ветер. Все железнодорожное хозяйство было видно, как на ладони. Пять путей, и все забиты составами – пассажирскими, товарными, наливными цистернами. На первом пути у затрапезного вокзала стоял воинский эшелон с возвращающимися домой солдатами. Там тоже пиликала гармошка, бродили люди в форме, мелькали офицерские фуражки. Состав следовал на восток – через Смоленск и далее. Армия сокращалась медленно, поэтапно. Основная волна демобилизации началась лишь в феврале 46-го, три месяца назад. Государство брало на себя обязанность обустроить бывших красноармейцев, в течение месяца обеспечить работой, защитить семьи погибших. На деле так происходило не всегда. Семьи убитых и инвалидов получали кое-какую поддержку – их дома в первую очередь снабжали углем и дровами, они получали небольшие денежные суммы. Основная же масса вернувшихся с фронта не имела никаких льгот, каждый крутился, как мог. Работы в разрушенной стране было вдоволь, но не каждый мог найти себе занятие по душе.

Алексей с любопытством осмотрелся. Как же долго он здесь не был! На вокзале красовался алый транспарант: «Пятую пятилетку в четыре года – выполним!» В стране не хватало самого необходимого, но это не относилось к средствам пропаганды и агитации. Первую послевоенную пятилетку могли завершить и в четыре, и в три года. Стране не в диковинку совершать невозможное.

На севере, за железнодорожным полотном, город обрывался – станция находилась на самой окраине. Несколько кварталов частного сектора, привокзальные мастерские, склады. Далее – густые леса на много километров. На северо-западе – чудом сохранившиеся корпуса завода, до войны относившегося к наркомату химической промышленности. Там производилась оборонная продукция, действовал режим секретности; немцы в период оккупации тоже пытались что-то выпускать, но не получилось. Завод собирались взорвать, но наступление Красной армии было настолько стремительным, что от взрыва отказались и завод бросили.

Основные городские кварталы находились к югу от станции. Три главные улицы – Базарная, Советская, Конармейская – тянулись параллельно железной дороге. Их связывало множество улочек и переулков. Предприятия располагались преимущественно по окраинам. С юга четырехэтажные дома подпирал разбросанный частный сектор. За ним простирались сельскохозяйственные угодья – владения нескольких колхозов. Городок, невзирая на обилие частных домов, был компактным, считался административным центром одноименного Уваровского района. Он не был дырой. Здесь проходила железная дорога, работали предприятия оборонной промышленности. До войны в Уварове проживали тысяч тридцать жителей. Сейчас – значительно меньше, но на район у властей были грандиозные планы…

Девушка давно убежала. Он пожалел, что не спросил ее имени. Тронулся эшелон, динамик на столбе разразился «Прощанием славянки». С запада приближался товарняк – его пропускали по свободному пятому пути.

Алексей выбросил папиросу, собрался было идти в город.

– Минуточку, гражданин, предъявите документы! – прозвучал суровый окрик. Черкасов с удивлением обернулся. По лестнице виадука поднимались два милиционера в мешковатых шинелях. У одного была расстегнута кобура.

– Вы мне? – удивился Алексей. – В чем дело, сержант?

– Без разговоров, гражданин! Предъявите документы!

Алексей пожал плечами и медленно просунул руку в отворот кожанки. Милиционеры обнажили табельные «ТТ», предусмотрительно держась на расстоянии. Храбрецами они не были – у обоих вспотели лбы, побледнели лица.

Алексей неспешно вытащил бумаги. Патрульные немного расслабились. Один взял документы, отступил на шаг, второй продолжал держать Черкасова на прицеле. Сержант внимательно изучил паспорт, поколебался, сверяя оригинал с фотографией в документе, развернул направление, командировочное предписание. Физиономия милиционера вытянулась.

– Извините, товарищ капитан, – сержант вернул бумаги, козырнул. – Выходит, вы у нас будете работать?