Пособие для начинающих шантажистов - Ирина Потанина Страница 3

– Эй! Ты где? Ты чего? О чем ты думаешь?! – напряженный шепот Виктории разогнал наваждения. Оказывается, Вика уже целую вечность махала у меня перед глазами ладонью.

– Да так, – я, извиняясь, пожала плечами и вошла в прибывшую кабину лязгающего лифта. – Прости, это я от недосыпа. Думаю о том, что потери репутационного престижа могут довести человека до полнейшего краха.

– Что?! – Вика вдруг побледнела. – Откуда ты знаешь?

Я за нее даже немного испугалась.

– Эй-эй-эй! Виктория, ты чего?! – на этот раз пришла моя очередь размахивать руками перед чужим носом. – Я просто пошутила! Ты же знаешь, что выделывает мое воображение, когда я вижу твой прекрасный подъезд. Вспомни, в прошлый раз оно подкинуло идею разгадать, что писали на стенах подъезда в девятнадцатом веке, и, если бы ты меня тогда не остановила, я бы поотбивала всю штукатурку… А сейчас вот вспомнилась история про загубленную репутацию владельца особняка.

Но Виктория меня уже не слушала.

– Знамение! Сумасшедшие не зря всегда считались пророками… Значит, репутационные потери… То есть шантаж… Я не справлюсь с этим! – одними губами прошептала она и, не дав мне возможности нахамить в ответ на «сумасшедших», самым банальным образом свалилась в обморок.

В качестве мести я не стала сама тащить ее до квартиры, а сбегала за консьержем. Для нейтрализации собственной совести пришлось сделать серьезное лицо и выдавить из себя нечто вразумительное.

– Нет, спасибо. Врача вызывать не надо. Это обычный легкий обморок. Психиатрическая бригада тоже ни к чему. Дама просто была на маскараде, поэтому так одета. Понимаете?

Консьерж нервно улыбнулся и легонько, но не без удовольствия, похлопал Викторию по щекам (видимо, не одну меня она достала своим отвратительным характером).

– Ох, спасибо. – Вика, увидев постороннего, моментально взяла себя в руки и поднялась. – Мне уже значительно лучше.

Если честно, в ее обмороках мне всегда чудилось нечто фальшивое. Падает она в них только при близких знакомых. Причем лишь тогда, когда ей от этих близких что-то нужно.

– Катерина, не желаешь ли чашечку кофе? – прервала мои размышления подруга, намекая тем самым консьержу, что он может быть свободен.

Последнее предложение было настолько кстати, что я тут же простила Виктории все ее хитрости. Копошась в квартирном дверном замке, подруга выглядела вполне здоровой. От внезапного недомогания не осталось и следа. Готова поспорить, что сейчас она начнет о чем-то меня просить.

* * *

– Тсс! – в прихожей Виктория приложила палец к губам. – Раздевайся, проходи в гостиную. Дашка, я надеюсь, еще спит.

– Не сплю! – тоже шепотом отозвалась тут же появившаяся на пороге детской десятилетняя дочь Виктории. – Ой, мам, что это с тобой? – девочка явно испугалась вида Виктории, потом подумала и сама нашла себе утешение: – Это новая мода, да?

– Мы на маскарад ездили, – я в очередной раз спасла Викторию от объяснений.

– Катюша, ты?

Дарья переключилась на меня. Чуть не споткнувшись о подол собственной ночной рубашки, девочка кинулась мне на шею. Дашка была ровесницей моей родной сестрицы Настасьи, поэтому в наших отношениях прослеживалось некоторое панибратство.

– Замри! – шикнула на нее зоркая мать. – Сейчас мне всю тетю Катю перемажешь! И что это опять за «Катюша»?

Виктория считала, что девятнадцатилетняя разница в возрасте между мной и Дарьей обязывает ребенка обращаться ко мне на «вы».

Дарья замерла, потом виновато улыбнулась и спрятала за спину выпачканные в шоколаде пальчики.

– Я не нарочно!

– Каким, интересно, образом можно «не нарочно» истребить половину коробки конфет?! – грозно зашипела Виктория, успевшая уже заглянуть в комнату и оценить ущерб, нанесенный дочерью запасам сладкого.

– Девочки, а что, кто-то еще спит? Чего мы шепчемся? – я поспешила перевести разговор на другую тему, дабы моей любимице не влетело.

– Ну шепчемся… – Дашка серьезно заглянула мне в лицо своими лучистыми голубыми глазенками, продолжая шептать: – Видимо, чтобы не спугнуть утро.

Мне сразу стало лучше. Я обожала Дарью за подобные высказывания.

– Хватит болтовни! – Виктория первая заговорила в полный голос. – Отчего ты не спишь? В гимназию еще только через час просыпаться.

– Тебя дожидаюсь! – Дашка манерно прищурилась и стала до смешного похожа на мать. – Имею же я право на свидание с собственной мамочкой!

– Марш мыть руки! – Вика едва сдержала невольную улыбку. Иногда мне становилось жалко подругу: наверное, невыносимо сложно постоянно контролировать свои мышцы, искореняя все, не положенные по статусу, выражения лица.

– Ты не думай, – обратилась Вика ко мне, когда мы прошли наконец в гостиную, – Дарья меня вовсе не дожидалась. Наверняка она только что проснулась. Татьяна в шесть утра на базар уходила и ее разбудила. А то такое впечатление, будто это чадо меня чуть ли не всю ночь ждало…

Татьяной звали домработницу Силенских, по совместительству приставленную к Дарье кем-то вроде гувернантки.

– Я и не думаю, – поспешила согласиться я, зная, что малое количество времени, выкраиваемое Викторией на общение с ребенком, является для нее больным вопросом. Я опустилась в мягкое кресло и почувствовала, что засыпаю. – Вик, ты кофе обещала…

– Еще одна ноющая! – вздохнула Виктория и отправилась на кухню.

Отсутствие домработницы явно тяготило ее, посему процесс приготовления кофе мог слегка затянуться. Это давало мне хотя бы десять минут на обдумывание происходящего. «Итак, Виктория Силенская умудрилась…» – монотонно забубнил здравый смысл.

– Катюш! Расскажи про журналистику! – Дашка с разбегу забралась ко мне на колени.

– Ой, – я не собиралась смиряться с отсутствием у меня возможности сосредоточиться, – Даш, давай в другой раз?

– Не-а. – Вообще-то наша Дарья была хорошей и послушной девочкой. Просто я, видимо, считалась ею настолько своей, что переносить правила приличного поведения на общение со мной ей в голову не приходило. – Расскажи про журналистику!

В раннем детстве Дарья попала под мое пагубное влияние. Ввиду того что до покупки квартиры в центре Виктория Силенская жила на одной лестничной площадке со мной, Даша и моя сестрица массу времени провели в одном манеже. Естественно, я возилась с ней не меньше, чем со своей Настасьей. Конечно же, забавы ради я таскала девчонок с собой в редакцию, в офисы к заказчикам и в прочие совершенно неподобающие места. Моя мама, смеясь, называла тогда девочек «начинающими секьюрити». С тех пор и у Дарьи, и у моей сестры появилась мечта – стать журналистками. И Виктория, и моя мама, и я втайне надеялись, что в более осознанном возрасте девочки изменят свой выбор. «Минимум экономистом, как мама. Но лучше все-таки, как папа, уметь что-то делать!» – передразнивала мамины нотации сестрица Настасья, прозванная так мною за внезапно проявившийся однажды кроткий нрав.