Опасное сотрудничество - Деанна Рэйборн Страница 3

Стокер сжал губы. Я поспешила вмешаться, пока не началось кровопролитие.

— Плохо сыграно, мой лорд. Вы знаете, что мы со Стокером коллеги и друзья. Все, что вы мне скажете, можно свободно говорить при нем.

Я надеялась, что небольшая демонстрация верности успокоит Стокера, но его настроение не изменилось. Выражение лица виконта стало мягко-насмешливым. Он сделал глубокий глоток виски, пока Стокер и я старательно избегали смотреть друг на друга.

— Коллеги и друзья! Как прохладно.

Неизменно опасные и увлекательные расследования свели нас вместе, породив доверие, которое ни один из нас не приветствовал полностью. Стокер и я были одинокими существами, но обнаружили между собой исключительное взаимопонимание. Что будет с этим дальше, я не могла сказать. Несмотря на шесть месяцев, проведенных на расстоянии друг от друга, меня не покидали мысли о той последней знаменательной встрече. Невысказанные, но ясные слова висели в воздухе, загоняя меня в опасную близость к признаниям, которые невозможно отменить; к обещаниям, которые пришлось бы нарушить. Я поочередно то проклинала, то поздравляла себя с тем, что мне удалось избежать скучной семейной жизни — судьба, которую я считала хуже бубонной чумы. Как-то в момент уязвимости я поклялась себе никогда не быть низведенной к роли жены и матери. Стокер был единственным, кто мог ослабить мою решимость; и я сумела убедить себя, что это было бы ошибкой. Я не была создана для обычной жизни, и потребовался бы необыкновенный человек, чтобы жить со мной на моих условиях.

Способность охотиться на мужчин с той же ловкостью и умением, что и на бабочек, была предметом моей гордости. Только один вид постоянного трофея интересовал меня, и у него были крылья. Мужчины дарили мне миг наслаждения, но постоянный компаньон стал бы осложнением. По крайней мере, это то, что я говорила себе. Возможно, именно эта неуловимость делала меня привлекательной для противоположного пола.

Его светлость признал поражение. Виконт был щедро похотлив в своих комплиментах. Его манера разговаривать обычно изобиловала восхитительно возмутительными комментариями.

Я никогда не воспринимала Тибериуса всерьез. Зато Стокер относился к нему слишком серьезно, что объясняло их отсутствие симпатии друг к другу. Как и в бытность мальчишками, они часто упирались рогами. И хотя ни один из них никогда не признался бы, я подозревала, что они наслаждались этими битвами гораздо больше, чем цивилизованными отношениями с другими братьями.

Стокер сердито посмотрел на виконта. Тот поднял ладони верх, на левой руке блестело кольцо с гербом Темплтон-Вейнсов.

— Мир, брат мой. Я чувствую, ты проклинаешь меня.

— И тем не менее ты все еще дышишь, — меланхолично отметил Стокер. — должно быть я неправильно это делаю.

Я закатила глаза к небу.

— Стокер, прошу тебя, веди себя прилично или убирайся. Я до сих пор не знаю цели визита его светлости.

— Единственная причина — мое восхищение! — польстил его светлость с отточенной практичностью.

Стокер издал тихий рычащий звук. Его брат продолжал, притворяясь, что не слышит:

— Я скучал по вам во время вашего пребывания за границей, моя дорогая. И, как это бывает, у меня есть дело. Точнее, дело для вас, дорогая леди, но удовольствие для меня.

— Продолжайте, — призвала я.

— Скажите мне, мисс Спидвелл, в ваших путешествиях по нашей прекрасной голубой планете, вы когда-нибудь сталкивались с бабочкой Romilly Glasswing?

— Oleria romillia? Конечно, нет. Неуловимая как Rajah Brooke Birdwing и вдвойне ценная. Увы, к сожалению, вымерла. Я видела только один сохранившийся экземпляр в частной коллекции, да и тот в ужасном состоянии.

Виконт поднял руку.

— Не совсем вымерла, как это порой случается.

Мое сердце сильнее забилось в груди, кровь горячо прилила к щекам.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что в природе еще остались экземпляры. Вы знаете происхождение названия?

Я пересказала факты быстро и точно, как школьница на любимом уроке:

— Oleria romillia была названа в честь Евфросинии Ромилли, одной из величайших лепидоптерологов в истории нашей страны. Основала Аурелианское Общество Западного Графства — передовое сообщество охотников на бабочек в Британии, пока не слилось с Королевским Обществом Аурелианских Исследований в 1852 году. Она обнаружила Glasswing на побережье Корнуолла.

— За побережьем Корнуолла, — поправил виконт. — Так получилось, что Ромилли владеют островом Сан-Маддерн, недалеко от маленького портового городка Пенкаррон.

— Приливный остров? Как Мон-Сен-Мишель?

Этот остров был одной из самых знаменитых достопримечательностей Корнуолла. Он поднимался из моря стрелой из серого камня и тянулся высоко вверх. В солнечные дни его заполняли любители пикников, туристы и прочие нежелательные гости.

Виконт покачал головой.

— Не совсем. До Сен-Мишеля можно дойти пешком по дамбе, а Сан-Маддерн находится немного дальше от моря и значительно больше. Там есть обширные сады, деревня, фермы, несколько магазинов, карьер, даже гостиница для случайных путешественников, ищущих уединения и покоя. Это уникальное место со всевозможными легендами и сказками. Ни одна из них не интересует меня ни в малейшей степени, поэтому я не могу их вспомнить. Помню только, что Romilly Glasswings живут на этом острове и больше нигде в мире. И это был отличный год для них! Мне сказали, что Glasswings появились в рекордных количествах и усеивают остров, как мириады цветов.

У меня перехватило дыхание, губы приоткрылись, словно в ожидании поцелуя. Ничто не приводило меня в такое состояние нетерпения, как мысль найти бабочку, которую я никогда раньше не видела в природе. И Glasswings! Самые уникальные из всех бабочек, они путешествовали на крыльях, прозрачных словно туфельки Золушки.

Обычные бабочки получают окраску от крошечных чешуек всех цветов радуги, отражающих тона драгоценных камней. Не случайно последние ассоциируются с самыми великолепными бабочками. Мотыльки и некоторые экземпляры бабочек имеют чешуйки мягких оттенков, но самым захватывающим зрелищем, безусловно, являются бабочки без каких-либо чешуек. Их крылья хрустальны в своей прозрачности, с узором из узких черных жилок, точно свинцовое стекло соборного окна. Кажется невозможным, что они могут летать, но они летают, как осколки стекла, разносимые ветром. Своеобразные крылья делают этих бабочек деликатными и неуловимыми, и Romilly Glasswing был самым деликатным и неуловимым из всех. Самый крупный из Glasswing, взрослый экземпляр Romilly достиг бы среднего размера ладони человека. Если бы тому посчастливилось его поймать! Я жаждала их как мало что в моей жизни, но теперь это было бесполезно.

Я заставила себя улыбнуться и выдавила безучастно:

— Как мило с вашей стороны поделиться информацией. Но я больше не охочусь, мой лорд. Все мои образцы на Мадейре были собраны после их естественной гибели. Я утратила способность вонзать булавку в сердце живого существа. Мои усилия направлены на виварий, который лорд Розморран любезно разрешил мне устроить в поместье.