Букет прекрасных дам - Дарья Донцова Страница 3

Из-за угла на бешеной скорости вырвалась роскошная чернаяиномарка, лаковая, блестящая, с приподнятым багажником и тупым носом. Что-то вней показалось мне странным, но что, я не успел понять, потому что машина наогромной скорости ринулась к Рите. Девчонка взвизгнула и побежала, но машина,быстро вильнув в сторону, догнала ее. Раздался глухой удар. Тело Риты взлетелов воздух и стало падать. Я в ужасе смотрел на происходящее. Действие, казалось,заняло целую вечность. Сначала мостовой коснулась ее голова, ударившись обасфальт, тело девушки подскочило и вновь опустилось на землю со странно, ужасновывернутой шеей. Падение сопровождалось жутким, шлепающем звуком. Красивыеботиночки с опушкой из меха отлетели от владелицы метров на сто, там жеоказалась и сумочка, раскрывшаяся от удара. Бог мой, какую только дрянь женщиныне таскают с собой: расческа, пудреница, губная помада, конфетки, кошелек,носовой платок, плюшевая собачка, плеер — все лежало в декабрьской слякоти.Кое-как оторвавшись от созерцания вещей, я перевел глаза на Риту ипочувствовал, что земля уходит у меня из-под ног.

Девушка лежала на спине, широко разбросав руки и ноги,голова ее была повернута на сто восемьдесят градусов, лица я не видел, впередипарадоксальным образом оказался конский хвост из роскошных кудряшек, и втемноте было заметно, как быстро растекается под трупом черная глянцевая лужа.

Откуда ни возьмись появились люди, понеслись сочувственныевозгласы, охи и ахи, мне же на голову словно опустилась толстая, меховая шапка,и предметы отчего-то потеряли четкие очертания. Прибыла милиция, один изпатрульных оглядел кучу вещей, вывалившихся из сумку на мостовую, и крикнул:

— Похоже, паспорта нет, оформляй как неизвестную!

Тут какая-то сила разжала мои челюсти, и я просипел:

— Ее зовут Маргарита Родионова…

— Вы знаете погибшую? — обрадовался представительзакона.

Я кивнул. Милиционер окинул меня взглядом и неожиданнопроявил сочувствие:

— Идите в патрульную машину.

Я покорно влез в бело-голубой «Форд», ощущая страннуюотупелость. Никогда до сих пор не имел дело с правоохранительными органами,разве что обращался в паспортный стол. Но я наслышан о том, какие порядки царятв среде синих шинелей. Однако о мужиках, приехавших к месту происшествия, немогу сказать ничего плохого. Они были предупредительны и даже сунули мне в рукибанку с кока-колой.

Кое-как справившись с эмоциями, я начал отвечать набесконечные вопросы. Марку машины не знаю. Могу описать дизайн: агрессивный,багажник тупой, приподнятый…

— Такая, — ткнул пальцем один из дознавателей впроезжающую мимо иномарку.

— Да, только черная.

— Значит, «Вольво», — пробормотал парень,назвавшийся Алексеем. — Номер заметили?

Я покачал головой, и в ту же секунду до меня дошло, что былостранным в автомобиле. Машина была чистой, сверкающей, ее явно только чтовымыли, а номера оказались заляпаны грязью. Я не успел рассказать об этоммилиционерам, потому что в моем кармане ожил мобильный.

— Ваня, — раздался высокий, резкий голос моейхозяйки Элеоноры, — где ты? Сколько времени можно идти от проспекта додома? Поторопись! Чем вы там занимаетесь?

Я смотрел на трубку. Честно говоря, я никогда не вру, но непотому, что являюсь таким уж принципиальным, нет, просто, если всегда говоришьправду, живется легче. А то соврешь что-нибудь, потом забудешь… Но сейчасневозможно было чистосердечно ответить Элеоноре, не могу же я заявить: «Чемзанимаюсь? Даю показания милиции, рассказываю о смерти вашей внучки». Поэтому пришлосьмямлить:

— Тут, в общем, неприятность….

— Какая?

— С Ритой.

— Она опять напилась?

— Нет, нет, выглядела трезвой.

— Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени?

Я замолк.

— Отвечай же, — настаивала Нора, — ну,быстро, говори!

Когда со мной начинают беседовать командным голосом, я, какправило, теряюсь и машинально выполняю приказ, но сегодня промолчал и посмотрелна Алексея. Милиционер вздохнул, взял трубку и официальным голосом сказал:

— Капитан Резов. Насколько понимаю, вы родственницапогибшей Маргариты Родионовой…

Я закрыл глаза и, ощущая легкую тошноту, прислонился головойк стеклу. Слава богу, роковое слово «погибшая» было произнесено не мной.

Прошла ужасная неделя, наполненная неприятными хлопотами:похороны, поминки, соболезнования. Все друзья и знакомые, а их у Норы былитучи, бились в рыданиях, моя маменька, прибывшая на панихиду под огромнойчерной вуалью, упала в обморок, когда гроб понесли к выходу из церкви. Я, естественно,кинулся приводить ее в чувство, но в глубине души был уверен, что она просторешила не упустить момент, чтобы оказаться в центре внимания. Как у всякойактрисы, у нее острая тяга к публичности. Впрочем, на церемонии стало плохо ещеодному человеку, профессору Водовозову. Но заподозрить Льва Яковлевича внеискренности невозможно. Он старинный друг Элеоноры, принимаемый в доме направах родственника. Иногда мне кажется, что у них был бурный роман, Норавременами так странно смотрит на мужика… Впрочем, сейчас ни о каких амурах речине идет. Моей хозяйке шестьдесят пять лет, а сколько Водовозову, не знаю, но,думаю, не меньше.

Когда роскошный гроб с телом Риты стали втаскивать вкатафалк, профессор побледнел до синевы и схватил меня за руку ледяными пальцами.

— Сейчас принесу валокордин, — сказал я.

— Не надо, Ваня, — ответил Водовозов, — самопройдет.

Спокойствие сохраняла одна Нора, командовавшая сотрудникамипохоронного агентства и официантами, нанятыми на поминки. Кое-кто из гостейдаже осудил свою хозяйку, не пролившую ни слезинки, но я-то знал, что по ночам,запершись в своей спальне, Нора плачет. Просто у нее такой характер, она нестанет демонстрировать горе прилюдно.

Именно благодаря своим личным качествам Элеонора добиласьуспеха в жизни. Моя хозяйка фантастически богата, ей принадлежит куча всякихзаведений, парочка газет, две радиостанции, несколько магазинов… Всего и неперечислить. Состояние она начала наживать в 1986 году буквально с нуля, открыводин из первых кооперативов по пошиву женских блузок. В создание производстваона вложила всю имеющуюся наличность, влезла в долги, продала машину и дачу,оставшуюся от покойного мужа. Стоит подивиться ее чутью бизнесмена, ведь доперестройки Нора работала преподавателем математики в каком-то заштатноминституте и никогда не имела ничего общего с коммерцией.