Из Индии с любовью - Юлия Алейникова Страница 3

Так вот, видимо, Алексей нашел новое хорошенькое место, где вкусно кормят. Он был истинным гурманом, и на его суждения всегда было можно положиться.

– О’кей. Значит, до шести все свободны? Надо сказать Пьеру, что мы не будем ужинать дома.

Днем каждый занимался чем хотел, лично я видела семейство только за обедом, и то не всех, Наталья взяла свое беспокойное потомство и увезла ребят в город, на пляж. От нас подальше. Очень человечный жест! Мы с соседкой Ритой опробовали новый рецепт маски, присланный ей из Америки по e-mail вчера вечером: смешать дольки маракуйи, персика и яичный белок, нанести на лицо и час подержать. Результат меня с ног отнюдь не сбил, но и хуже не стало. Потом мы трепались у бассейна. А после обеда Павел давал нам с Вероникой очередной урок игры в теннис на корте. Часов в пять все потянулись на ужин.

Не мудрствуя лукаво, я надела белые льняные штаны и такую же тунику без рукавов. Свободно, легко, удобно! Кожаные сандалии из тоненьких ремешков с камешками и вышивкой. Яркую торбу – под мышку, очки – на нос.

Вероника встретила меня в коридоре следующей репликой:

– Мать, ну ты с ума сошла?!

– А что такое?

– Ты не боишься, что Василию надоест жить с бесформенной клушей и его опять потянет на моделей? Тем более что на улице отнюдь нет недостатка в хорошо «сформированных» молодых искательницах больших состояний. Марш переодеваться!

Я понуро поплелась в свою комнату. После недолгих раздумий я надела довольно-таки откровенное платье, сшитое по фигуре, с открытой спиной, и босоножки на шпильке. Комфорта никакого, но эффект – налицо.

Я вышла к машине.

– Ну что ты так вырядилась? Не могла попроще одеться? Самой же будет неудобно. Ноги потом устанут. Где твой брючный костюм, белый такой, балахонистый? Мне он очень нравится, – встретил меня муж.

Я злобно стрельнула глазами в Веронику, в ответ она передернула плечами, мол, кто этих мужиков поймет? Переодеваться уже явно поздно, придется ехать так.

Ресторан располагался за городом, на бывшей ферме, в окружении виноградников. Одноэтажные каменные строения с черепичными крышами, старые акации свесили почти до земли свои тонкие пушистые ветви. По периметру двора расставлены четыре больших струганых стола, окруженные скамьями и громоздкими стульями. Скамьи покрыты пестрыми половиками. Штакетники, увитые виноградом, защищают гостей от лучей солнца. Мы приехали уже на закате, и хозяйка расставляла на столах и деревянных чурках плошки со свечами, ее муж, уже совсем старенький, но еще с живыми, горящими озорными глазами, зажигал масляные светильники на подставках и фонарики, подвешенные к краю низкой крыши.

Алексей Александрович был прав, место и вправду чудесное. Пока мы усаживались, двое поваров, похоже, дети хозяев, развели на улице огонь и мастерски насадили на вертел барашка. Через минуту в воздухе поплыл аппетитный запах жареного мяса. На наш стол поставили кувшин вина, сыры, фрукты, большое блюдо с зеленью и овощами.

Кроме нашего, заняты были два столика в доме и один большой стол на улице. Все остальные посетители, похоже, были завсегдатаями, поскольку запросто болтали с хозяевами.

Когда мы уселись и сделали заказы – все без исключения захотели отведать барашка, – на улицу вышли четверо музыкантов со скрипками, виолончелью и аккордеоном.

Совсем стемнело, пахло землей, виноградом, шипело, капая в огонь с вертела, масло. Народ загомонил все громче и веселее. Стасов травил байки из жизни новых русских за границей, причем невозможно было понять, где в его рассказах вранье, а где правда.

– «Ты представляешь! Ужас какой: за дверью там очередь, а я «спускалку» никак не найду, что, думаю, за туалет такой! Елки-палки! Так оставить – стыдно, иностранцы в очереди галдят, пришлось мне руками воду из раковины зачерпывать и в унитаз выливать, минут пятнадцать я так мучился; наши бы давно дверь снесли, а эти терпят; вышел наконец, взмыленный весь, и как только дверь за мной закрылась, как в туалете само все смылось, да еще как бурно! А я, дурак, мучился!» – закончил рассказывать очередной анекдот Алексей Александрович. – А вот еще случай был, когда я в Америку в первый раз летал…

Вечер проходил живо и весело. Лизка и Макс, мои племянники, унеслись куда-то сразу после горячего блюда, и Наташка тоже смогла расслабиться – когда мы ехали в ресторан, деток рассадили по разным машинам, чтобы они нам мозги не компостировали. Так что сейчас они, небось, вовсю наверстывают упущенное.

Заиграли какую-то веселую мелодию, типа польки, сразу захотелось танцевать, тем более, что народ уже потянулся на утоптанную площадку посреди двора и выстраивался парами. Я посмотрела на Василия. После второй порции мяса он пребывал в состоянии полного довольства собой и миром, ни к каким танцам явно был непригоден. Увидев мой огорченный взгляд, Стасов, как истинный джентльмен, подал мне руку, и мы отправились на площадку. Вероника вытянула из-за стола Павла, прочие все остались сидеть.

Фигур танца мы не знали, но, глядя по сторонам, быстро сориентировались и уже минуты через две вовсю отплясывали. Когда в одном из па кавалер приподнимает барышню на руках и ставит ее по другую сторону от себя, а барышня подпрыгивает, чтобы кавалеру было легче, я подпрыгнуть не успела и почувствовала, как меня, словно пушинку, оторвали от земли и играючи переставили на другое место. Я обалдело посмотрела на партнера. Обычно слегка сутулая, долговязая фигура нашего ботаника сейчас смотрелась совсем иначе. Плечи расправлены, атлетический торс просвечивает из-под рубашки, голова гордо поднята. К тому же, как легко и ловко он двигается! У меня по коже пробежал неприятный озноб. Мне стало как-то не по себе… Дело в том, что полгода тому назад некий атлетически сложенный, высокий красавец блондин пытался лишить нас с мужем жизни. И, хотя его разметало в прах – он взорвался в собственной машине, слетев с горного серпантина в обрыв, – я испытала явное дежавю. Но в следующую секунду Алексей Александрович посмотрел на меня своим мягким, как бы извиняющимся взглядом, и это неприятное чувство прошло.

Глюки, натурально, глюки. Ничего общего у нашего академика – так мы между собой окрестили Стасова – с тем уже покойным злодеем нет. Длинный – да, но сутулый, и вовсе не такой уж красавец. И, когда идет, вперед носками внутрь загребает. Да и вообще, отчего меня понесло в эти неприятные воспоминания?

Я тряхнула головой, и мы плавно поплыли по полу под музыку фокстрота.

– Где вы так хорошо научились танцевать? – спросила я.

– Знаете, я сутулюсь всю жизнь, и мама в детстве, чтобы с этим покончить, отдала меня на занятия бальными танцами. Ребята в классе надо мной жутко тогда смеялись, но зато через пару лет с девушками у меня проблем не было. А сутулиться я так и не перестал, – ответил Алексей.

Через пять дней мы провожали семейство Прутиковых. Багаж они уже сдали, и мы перешли к «трогательной» части ритуала прощания.

– Ну, счастливо долететь!

– Спасибо, дорогие, извините, если что не так!