Сильные страсти под жарким солнцем - Мария Жукова-Гладкова Страница 3

– Только не надо никому говорить, что ты Сорокина, – сказал он. – Если будут обращаться, как к Буйновской, не отказывайся.

Только теперь, когда я лежала с закрытыми глазами на этой самой треклятой яхте, до меня полностью дошел ее смысл. Вернее, одновременно всплыли из памяти мелкие детали, на которые я не обращала внимания последние два-три года. Или обращала, но не особенно задумывалась над ними. Это была ловля на живца… Именно для этого меня сюда и послали.

Буйновский задумал выдать меня за свою дочь. Нет, он никогда не говорил этого прямо, но и не возражал, если меня принимали за Ирину. Я часто сопровождала его на всяких мероприятиях после отъезда моей тезки из страны и особо не задумывалась, почему он просит делать это именно меня, считая, что Олег Алексеевич просто мне доверяет. Как-никак я подруга его любимой дочери, работаю у него в компании с самого основания и не собираюсь никуда сваливать. Плюс внешность у меня вполне достойная. И подать себя могу. По-моему, вообще тридцать – тридцать пять – это пик для женщины, если, конечно, не «поплыла» фигура. К этому возрасту в достатке накопился нужный опыт, ты знаешь, как себя преподнести, как выгодно продемонстрировать свои лучшие стороны, как доставить наслаждение мужчине… Правда, Буйновский никогда не проявлял интереса ко мне как к женщине, что меня в принципе радовало. Не люблю смешивать постель и работу.

Я сопровождала его на все встречи с иностранцами (но это было с самого начала моей работы в компании – я возглавляю международный отдел) и воспринимала это как должное и как часть своих обязанностей. Потом пошли мероприятия, на которых присутствовали лишь наши соотечественники. Мои знания здесь не требовались, и частью моих производственных обязанностей появление на этих встречах назвать было сложно – при чем тут международные связи? Но Буйновский просто должен был фигурировать с дамой. И этой дамой была я, хотя трахал он Зойку, ну а до нее еще какую-то модельку. Обо мне Буйновский всегда говорил: «Моя Ира». В особенности в последние два года, когда «его Ира» находилась в США.

Он хотел, чтобы окружающие считали меня его дочерью? Задумал таким образом уберечь настоящую? Он предполагал, что с его детьми может что-то случиться? И решил, что пусть лучше это случится со мной? Решил подставить меня?

Сволочь! Хотя… Его можно понять. И мне ведь в его компании очень хорошо платят… А если я вместо Ирки влипну в какую-то неприятную историю и выпутаюсь из нее, ничем не навредив Буйновскому и подружке, то смогу запросить еще больше. И получу. За информацию о Кате, Зое обещано немало… На образование одного из моих мальчишек как раз хватит. Буйновский – человек деловой. И прекрасно понимает, за что следует платить.

Но сейчас надо сообразить, что же произошло со мной и чего от меня хотят (не Буйновский в данном случае).

Когда мы вчера вечером прибыли на яхту, веселье было в полном разгаре. Ванька в сопровождении какого-то моряка (русского) тут же отделился от нас с Вадимом и отправился на исследование яхты, а мы прошли в салон, где вдоль одной стены стояли столы с выпивкой и закуской. Гремела музыка, свет мигал, то озаряя танцующих всеми цветами радуги, то погружая их во тьму. Специальная установка периодически выпускала дым, как это бывает во время концертов популярных звезд. Все были пьяны – или нанюхались какой-то дряни. Или и то и другое. Дамы оказались юными, ни одной из них я не дала бы больше двадцати трех, джентльмены представляли разные поколения – от сверстников своих спутниц до вполне почтенного возраста, но все одинаково дергались под какую-то дикую музыку, бившую по мозгам. Вероятно, слушать ее можно только под кайфом.

Меня тут же потащили в круг танцевать, я не знала, как из него выбраться. Вокруг извивались мужские и женские тела, кто-то стал оголяться, начисто забыв о стыде. Ближайший ко мне парень издавал непонятные звуки, которые, по-моему, более подошли бы макаке в джунглях, чем человеческой особи. Остекленевшие глаза юной леди смотрели сквозь меня, и от этого взгляда становилось как-то не по себе. Я уже была готова выбираться отсюда, прокладывая себе дорогу руками и ногами, но мне на помощь внезапно пришел мужчина лет пятидесяти, очень ловко меня подхвативший и фактически утащивший из салона на палубу.

Я с наслаждением вдохнула морской воздух и внимательно посмотрела на своего спасителя.

– Вы не вписываетесь в эту компанию, – кивнул он в сторону салона, где продолжала греметь музыка. – Как вы сюда попали?

– Случайно, – призналась я. – И, откровенно говоря, хотела бы яхту покинуть. Вот только нужно найти моего ребенка.

– А, значит, это ваш сын изучает машинное отделение? – усмехнулся мужчина.

Вместо ответа я спросила, не может ли господин проводить меня к ребенку. Он, в свою очередь, предложил зайти к нему в каюту и осушить по бокалу шампанского.

– Мальчик никогда вам не простит, если вы уведете его отсюда, пока он все не облазил. Уж поверьте мне на слово: сам был мальчишкой. А второй возможности у него не будет – ночью мы выходим в море. Пусть посмотрит. Кстати, вы ужинали?

Я покачала головой и поняла, что страшно проголодалась. Я же не успела сходить в ресторан в отеле, а Вадим обещал, что нас накормят.

– Пойдемте, – мужчина взял меня под локоток. – Да не бойтесь вы! – воскликнул он. – Я не собираюсь покушаться на вашу честь, – он хохотнул. – Зачем насиловать не горящую желанием женщину, когда есть столько желающих отдаться добровольно? Вон хотя бы из тех, – он кивнул в сторону салона. – Поужинаем, заберете ребенка и поедете… Хотя… Откровенно говоря, я хотел бы познакомиться с вами поближе.

Я возразила, что он видит меня впервые.

– Ну и что? – удивленно взглянул он на меня. – Когда я заметил вас в центре круга этих придурков… На вашем лице были одновременно написаны отвращение, негодование, иногда мелькала ярость и намерение бороться за свою свободу и победить… Такая гамма чувств одновременно. И вы абсолютно трезвы. И не употребляете наркотиков. Я прав?

– Кто вы? – снова спросила я вместо ответа.

Он посмотрел вдаль, в темноту ночи, на простиравшееся перед нами бескрайнее море, потом повернулся ко мне и сказал:

– Меня зовут Арсений Михайлович.

– Очень приятно, но вы не ответили на мой вопрос.

Арсений Михайлович поинтересовался моим именем, я назвалась просто Ирой, но теперь меня просто разбирало любопытство. Кто этот тип? Какой он, к черту, приятель Вадима? Плейбою от силы двадцать пять, этот же в два раза старше и совсем не производит впечатления легкомысленного человека. И что ему от меня нужно?

Кстати, одет Арсений Михайлович был в смокинг, белоснежную сорочку с «бабочкой», на левом мизинце у него поблескивал крупный бриллиант. На нескольких пальцах были вытатуированы перстни, что свидетельствовало о вполне определенном прошлом. Мужчина источал запах какого-то приятного одеколона (я не смогла определить какого), был трезв, чисто выбрит, говорил грамотно.

– Это ваша яхта? – внезапно ударила мне в голову мысль.