До потери пульса - Марина Серова Страница 3

– Откровенно говоря, я тоже подумывала о том, что в нашем здании орудует маньяк, – призналась Корнилова, – просто постеснялась озвучить эту версию. А что вы, Татьяна Александровна, все-таки обо всем этом думаете?

– Возможно, вы правы насчет маньяка, – согласилась я. – Слишком уж много ЧП произошло в одном здании за такой короткий срок. Хотя не исключено, что между директором турагентства, лаборантом «Бюро товарных экспертиз», компьютерщиком из страховой компании и вами, Ольга Николаевна и Наталья Петровна, есть какая-то связь, помимо территориально-производственной.

– Ну какая между нами может быть связь! Лично я вообще и не знала о существовании Макса Дерябкина, пока он не умер, – сказала Корнилова. – Нет, в лицо-то я, конечно, его знала, видела, но кто он такой, из какой именно фирмы и как его зовут – такой информацией я не располагала.

– А я не только про этого программиста ничего не знала, но и даже про лаборанта Синичкина! С Частоколовым, не скрою, мы были знакомы. Я не раз пользовалась услугами турагентства, которым он руководил. Так что нельзя сказать, что нас всех что-то объединяло. Все-таки у нас завелся маньяк, – упорно настаивала на своем Бережковская.

– Татьяна Александровна, поймите нас – мы больше не можем выносить этот психологический груз! Ходим на работу, как на минное поле! Вы поможете нам вычислить этого злоумышленника и изолировать его от общества? Мы… пытались, но у нас ничего не получилось…

Меня все никак не оставляло ощущение, что обе бизнес-леди, несмотря на свой уже вполне солидный возраст (каждой было уже около пятидесяти), играют в «шпионов» и хотят меня вовлечь в эту игру.

– Дамы, а вы в курсе, сколько стоят мои услуги? – поинтересовалась я.

– Конечно, одна моя знакомая была вашей клиенткой. Она мне все рассказала: и про ваши тарифы, и о том, что вам под силу расследование самых запутанных преступлений, – польстила мне Бережковская.

– В общем, мы с Наташей согласны потратиться, лишь бы весь этот кошмар поскорее закончился! Знаете, смерть один раз уже подобралась ко мне очень близко, и я больше не хочу с ней встречаться. По крайней мере, в ближайшие тридцат-сорок лет! Мне еще внуков хочется понянчить. Но каждый день, идя на работу, я думаю – как бы снова не угодить в какую-то ловушку? А у моих сотрудниц даже производительность труда упала. Вместо того чтобы делом заниматься, они строят разные версии, по большему счету, бредовые.

– Да и мой персонал тоже обсуждает события последнего месяца. Я даже маникюршу едва не уволила за то, что она клиентке об этой череде внезапных смертей в таких красках рассказывала! Ну вот кто к нам будет ходить, если в здании такое творится?! – Наталья Петровна закатила глаза к потолку. – Жуть!

– Ну что ж, похоже, ситуация действительно угрожает не только вашим жизням, но и бизнесу. Я берусь все это расследовать, вычислить, что же происходит в Доме быта на Обуховской, пять. – Немного подумав, я спросила: – Скажите, а что там у вас с охраной?

– Да какая там охрана, – отмахнулась Корнилова. – Любой человек с улицы может беспрепятственно войти в здание! Все фирмы, расположенные там, так или иначе связаны с обслуживанием населения. Если посадить на каждом этаже охранников в камуфляже, вооруженных пистолетами или дубинками, то люди просто перестанут к нам ходить. Это будет на них морально давить.

– Ну зачем же сажать охранников в камуфляже, да еще и с дубинками? Можно поставить камеры видеослежения.

– Были у нас камеры, но потом их отключили, потому что охранное агентство непомерно повысило цену за их обслуживание, – сказала Бережковская. – Не все фирмы смогли это потянуть.

– Да, сначала мелкие арендаторы отказались от этой услуги, а потом и все остальные, в том числе и я, – призналась Ольга Николаевна. – Дело было даже не в минимизации расходов. Знаете, две мои клиентки, причем независимо друг от друга, прочитали извещения – они в рамочках на стенах висели – о том, что в здании ведется скрытое наблюдение, и выразили опасение, что их заснимут в процессе примерки одежды или переодевания, а потом выложат их фотографии или даже видео в Интернете. Это, конечно, были совершенно нелепые предположения, но законы бизнеса таковы, что к пожеланиям и капризам клиентов надо прислушиваться. В итоге я решила ограничиться пультовой охраной. На ночь ателье закрывается и ставится на сигнализацию.

– Так же, как и мой салон красоты, – заметила Наталья Петровна. – Только все эти происшествия белым днем случились…

– Нет, не все! Наташа, ты забыла про Частоколова.

– Не забыла. Просто никто так толком и не знает, в котором часу умер Сергей. После семи вечера он остался в своем турагентстве один. К нему мог кто-нибудь зайти и до смерти его напугать…

– Знаете, я ухожу в половине седьмого, но народу в здании остается еще много. В модельном агентстве работа кипит, в шейпинг-студии проходят вечерние занятия. Но вход в здание после двадцати ноль-ноль закрыт. Ночной сторож всех выпускает и никого не впускает, – сказала Корнилова и вдруг усомнилась в справедливости собственных слов: – Во всяком случае, он должен так делать, по инструкции.

– Вот именно – должен, – хмыкнула Бережковская. – Я сама несколько раз видела, особенно летом, что и в десять вечера двери центрального входа распахнуты настежь, а сторожа поблизости нет.

– Ну что ж, дамы, в принципе я поняла, что порядка в вашем здании мало. У каждой фирмы-арендатора – свой профиль и свой режим работы. Не чувствуется никакой централизации! Похоже, арендодателю абсолютно все равно, что там происходит, лишь бы арендная плата вовремя поступала.

– Татьяна Александровна, вы абсолютно правы, – кивнула Ольга Николаевна. – В советское время у Дома быта было единое руководство, и во всем был порядок. Я восемь лет проработала закройщицей в ателье женского платья, поэтому знаю об этом не понаслышке. В девяностые годы Дом бытовых услуг был приватизирован. Контрольный пакет акций, разумеется, достался руководству – директору и двум его заместителям. К тому времени здание, построенное еще в середине семидесятых, уже требовало капитального ремонта, но новые владельцы его не потянули. Они пошли по самому легкому пути – стали сдавать отдельные помещения в аренду. Каждый арендатор по-своему «облагораживал» свой офис. Некоторые только дыры латали – штукатурка на голову не валится, и все нормально. А другие не жалели денег на евроремонт, но поначалу таких было очень мало.

– Да-да, к концу девяностых годов наш Дом быта совершенно перестал оправдывать свое название, – подтвердила Бережковская. – Там размещались и склады парфюмерии и моющих средств, и цех по производству хлебобулочных изделий, и даже гостиница!

– Не гостиница, а почти что бордель, – поправила подругу Ольга Николаевна. – Правда, это сомнительное заведение довольно-таки быстро закрыли. А потом как-то так случилось, что помещения стали арендовать в основном фирмы, занимающиеся обслуживанием населения. Это и неудивительно, ведь в сознании тарасовцев адрес – Обуховская, пять, – прочно ассоциируется с Домом бытовых услуг. В городе многие ателье закрывают, а у нас проблем с клиентами нет. Пока нет.