Вердикт: невиновен! - Ева Львова Страница 3

Юля замолчала, прикусила губу и остановившимся взглядом смотрела в окно, словно не зная, продолжать ей или нет.

– И что было дальше? – вкрадчиво спросила я, опасаясь спугнуть рассказчицу неосторожным вопросом.

Юля оторвалась от окна, перевела взгляд на меня и на одном дыхании выпалила:

– Потом Гарик выскочил за дверь, а профессор к деньгам даже не притронулся. Пётр Михайлович вернулся в кухню и продолжил готовить чай. Только я снова собралась раздеваться, как в квартиру ворвался Вовка Мызин и ударил профессора по лицу. Я выбежала из кабинета, взяла в прихожей плащ и поехала в общежитие.

– А Володя?

– Он остался у декана. Но вы, Агата, не подумайте ничего плохого, я его знаю, Мызин ни за что не стал бы убивать Петра Михайловича. Вовка всегда боится, как бы чего не вышло, а тут вдруг – убийство. И всё из-за меня! Господи, какая же я дура! Зачем я только Лизку послушалась!

Рассказывая о позорном эпизоде из своей жизни, Юля раскраснелась и выглядела смущённой, но это её не портило. Я невольно залюбовалась яркими серыми глазами девушки, её изящным вздёрнутым носиком, ямочками на щеках и, признаться, подумала, что нет ничего удивительного в том, что студент Мызин приревновал такую красотку к респектабельному декану факультета. Ведь студентки сплошь и рядом влюбляются в своих преподавателей, впрочем, так же как и преподаватели в студенток.

Я оставила при себе размышления на отвлечённые темы и вслух поинтересовалась:

– Как убили вашего профессора?

– Следователь Седых не говорил, – растерялась собеседница. – Он только нас расспрашивал, а сам не рассказал про убийство.

– Ну да, конечно, – спохватилась я. Действительно, что я такое говорю? Откуда девчонка может знать о деталях преступления? – Про орудие я посмотрю в материалах дела, – зарабатывая авторитет, солидно добавила я. – А что, Черненко жил один? Ни семьи, ни детей – никого? Ведь он, наверное, был уже не молод, раз он профессор…

– Лет пятьдесят ему было, – пожала плечами Юля, убирая за ухо пышную светлую прядь.

Спохватившись, что ничего не записываю, я вытащила из стола блокнот и, занеся над чистой страницей ручку, деловито осведомилась:

– У вас с Владимиром серьёзные отношения?

Для себя я уже решила, что возьмусь защищать ревнивого студента.

– Мы собираемся пожениться на Рождество, – тихо ответила Юля.

– И как вы объяснили будущему мужу своё присутствие в доме профессора в столь поздний час?

Клиентка залилась пунцовым румянцем и, окончательно смутившись, чуть слышно прошептала:

– Я сказала Вовке, что Черненко пригласил меня на консультацию как научный руководитель.

Юля помолчала, кусая губы, затем вскинула голову и, набравшись решимости, выпалила:

– Мы всю ночь выясняли отношения, и я убедила его, что не виновата и это не то, что он подумал. В общем, Володя меня простил.

– Владимир точно не мог убить профессора? – вкрадчиво спросила я, вкладывая в свой вопрос определённый подтекст.

На месте незадачливого жениха я, например, не могла бы на сто процентов поручиться, что дело обойдётся без кровопролития.

В принципе я не отличаюсь взрывным характером. Напротив, друзья и знакомые считают меня девушкой довольно уравновешенной, находя несомненное сходство как во внешности, так и по характеру с Алисой Селезнёвой из детского советского фильма «Гостья из будущего». Но время от времени я ловлю себя на мысли, что при определённых обстоятельствах вполне смогла бы убить человека. Наверное, это ужасно, но что есть, то есть.

– Да говорю же вам, точно не мог! – запальчиво выкрикнула Юля. – Стал бы Вовка полночи требовать от меня, чтобы я перевелась к другому научному руководителю, если бы знал, что Черненко мёртв? Вовка сказал, что всего лишь стукнул декана по физиономии, чтобы неповадно было использовать служебное положение в личных целях, и сразу же поехал в общагу выяснять, как я могла с ним так поступить. Правда, перед этим он остановился у магазина, купил и выпил бутылку водки.

– Почему задержали именно Володю? Он в чём-то признался? – пыталась разобраться я в сложившейся ситуации.

– Да нет, ни в чём он не признавался, – отмахнулась Юля. – Понимаете, Агата, Вовка просто сказал следователю, что около двадцати одного часа был у профессора и подрался с ним.

– И всё? – обрадовалась я. – Тогда мы мигом освободим его под подписку о невыезде.

Ха, все козыри у нас на руках! Разве драка может служить основанием для обвинения? Вот если бы у Мызина нашли неопровержимые улики, такие как орудие убийства или пятна крови потерпевшего на одежде, тогда всё, пиши пропало.

– Ну да, и всё. Правда, у Вовки в сумке нашли кинжал, а куртка оказалась вымазана кровью… – словно читая мои мысли, всхлипнула Юля.

Я мигом утратила энтузиазм и вяло протянула, попутно раздумывая, не будет ли хамством с моей стороны съесть последний бутерброд, сиротливо лежавший на опустевшей тарелке:

– Тогда не имеет смысла даже связываться с подпиской.

– А может, получится? – попросила Юля, не спуская с меня умоляющих глаз.

Во время нашей беседы Щеглова встала со стула и подошла к окну. На офисном подоконнике буйным цветом цвёл гибискус. Девушка вынула из горшка обломившийся цветок, подержала его в руках и начала обрывать листья, роняя их на пол. Глядя на клиентку, я отметила про себя, что руки Юли подрагивают, и отнесла это на счёт переживаний о близком человеке.

– Ну ладно, я попробую, – без особой уверенности в голосе пообещала я, протягивая руку к бутерброду и сгребая его с тарелки. Воспитанная клиентка сделала вид, что ничего не заметила.

– Спасибо вам! – расцвела улыбкой Юля.

– А Гарик Миносян упомянул в беседе со следователем, что он тоже посещал Петра Михайловича незадолго до его гибели? – проникаясь невольной симпатией к посетительнице, уточнила я.

– Ага. Говорил, – кивнула Щеглова. – Но следователь Седых на это внимания не обратил. Ведь Гарик ушёл от Черненко, оставив профессора живым и здоровым, и только потом в квартиру ворвался Вова. Следователь и ухватился за этот факт. Ему нужно было кого-то арестовать, тут и подвернулся Мызин.

Я снова взяла ручку, которую отложила на время трапезы, перевернула разрисованную рожицами страницу блокнота и задала следующий вопрос, собираясь делать пометки:

– Во сколько вы вернулись в общежитие?

– Около десяти, – что-то прикинув в уме, ответила Юля. – Я ехала на метро, а от Сокола до Лефортово добираться около часа.

– А когда приехал Володя? – записывая её ответы, поинтересовалась я.

– Часов в одиннадцать, – чуть помедлив, проговорила Щеглова. – Ну да, точно, в одиннадцать. Известно, что Черненко убили между девятью и десятью часами вечера, поэтому следователь и думает, что это сделал Вовка, – звенящим от напряжения голосом добавила она. – Но это не так. Вовка сначала заехал в магазин и купил бутылку водки, которую тут же и выпил с Гариком Миносяном. А уже потом отправился ко мне.