Близнецы по несчастью - Ольга Баскова Страница 3

Старик покорно снял трубку, и через две минуты послышался его взволнованный голос:

– Это я, Владимир. Нет, будь добр, выслушай. Скоро к тебе приедет журналист приреченской газеты. Он поможет восстановить справедливость. Что? – Григорий Иванович беспомощно развел руками. – Повесил трубку. Сказал: когда восстановят, тогда и поговорим.

Меня это не смутило.

– Звоните Татьяне.

С ней повезло больше. Выслушав своего одноклассника, женщина заметила:

– Буду рада. Честно. Пусть приходит.

Я снова налил воды в стакан:

– Скажите, у вас никогда не возникала мысль, кто в действительности мог выдать вашу подпольную группу?

Прохоренко пожал плечами:

– В том-то и дело, что нет. Мы все проверены сотнями заданий.

– А с чего мне начать поиски Светланы?

Григорий Иванович с тоской посмотрел в окно:

– Не представляю, куда она делась и почему не пыталась встретиться с нами.

– Но она же не иголка в стогу сена! Зная имя, отчество, фамилию, хотя бы девичью, и год рождения, найти человека не так уж сложно. Постараюсь вам помочь.

Старческие фиолетовые губы задрожали, по морщинистым щекам покатились слезы. Я быстро отвернулся. Мне претит мысль общаться со стариками. Любому известно: пожилые люди страшно разговорчивы и чувствительны, да только в самый неподходящий момент забывают о том, что собеседнику от них нужно. Я уже предвкушал подобные беседы с бывшими друзьями Прохоренко, но выхода не было.

«Передай это дело Зориной, и она быстро его раскрутит, – мысленно подбадривал я себя. – А тебе останутся жалобы на дорогие коммунальные услуги. Правильно говорится, кесарю – кесарево». Встав, я протянул Григорию Ивановичу визитку:

– Здесь все мои телефоны.

Он без эмоций отправил ее в широкий карман старых спортивных штанов.

– Когда вы планируете выехать в Крым?

Я замялся:

– Если наш главный не против, то завтра утром.

Его сморщенное лицо просияло:

– Вы уже уходите? Я еще не показал вам фотографии.

Я решил: это излишне. Его дорогие одноклассники наверняка доконают меня старинными альбомами.

– Извините. Мне пора. Нужно решить еще массу вопросов!

– Понимаю.

К его чести, старик не стал меня удерживать. Желание как можно скорее восстановить справедливость пересиливало остальные. Положив на мое плечо худую руку, он прошептал:

– Передайте им, что я люблю их и ни на что не обижаюсь.

На этой горестной ноте мы распрощались.

Анатолий Николаевич Пенкин, наш главный редактор, выслушав меня, улыбнулся одними уголками губ:

– С чего это ты решил взять отпуск за свой счет?

– Очень надо!

Он повертел в длинных пальцах шариковую ручку:

– Понимаю, Никита, надоело копаться в жалобах. Вижу, парень ты молодой, амбициозный. Наверняка есть веская причина. Далеко собрался?

– В Крым.

Редактор потер переносицу:

– Поезжай. Работы у нас сейчас мало.

Я просиял:

– Тогда бегу на вокзал.

– Подожди, – он серьезно посмотрел на меня. – Если учуял хороший материал, не забывай информировать. А если пахнет журналистским расследованием, посоветуйся с Зориной.

Я замотал головой:

– Как бы не так. Чтобы она играла первую скрипку?

Ему это не понравилось.

– Катерина не такая. Кстати, она не ищет сюжеты для своих книг в редакции.

Меня это не успокоило.

– Зато продемонстрировала нам, как стать известной. Обязательно женюсь на оперативнице.

С этими словами я откланялся. Пенкин не стал меня удерживать.

Утром скорый Москва – Симферополь уносил меня в далекий Крым. По мере приближения к солнечному полуострову в вагонах становилось все жарче и жарче. Разгоряченные проводницы носились по тамбуру, предлагая чай. Находились охотники, с удовольствием глотавшие его целыми стаканами. Я не относился к их числу. Забравшись на верхнюю полку, читал газеты и журналы, которые приобрел на вокзале. Толстая соседка средних лет, сначала попытавшаяся разговорить меня, вскоре поняла бесплодность своих попыток и обиженно умолкла. Мне только этого и надо было. Я знал по опыту: таким дамочкам только дай волю – и они будут трещать всю дорогу, не приходя в сознание, о детях, о родителях и даже о домашних животных, которых не выносит кто-то, живущий в одном с ней подъезде. Мне же хотелось остаться наедине с собой.

Симферополь встретил меня пятидесятиградусной жарой и полным отсутствием намека на порывы живительного ветерка. На мое счастье, автовокзал находился всего в трех шагах от железнодорожного, серого, маленького. На фоне огромного «Макдоналдса» автобусов было почти не видно. Несмотря на толпы разомлевшего от солнца злого народа, мне удалось взять билеты до Южноморска. От столицы Крыма до нужного мне городка меня домчали за два часа. Автобус остановился на маленькой пыльной станции, и я, забрав багаж, отправился на стоянку такси. Шустрые водители машин всех мастей наперебой предлагали свои услуги. Я распахнул дверь старой, видавшей виды «шестерки», небрежно кивнул водителю:

– В гостиницу, расположенную в центре.

Смуглый черноволосый парень уставился на меня:

– Есть частные отельчики на берегу моря.

– Мне надо в центр.

– Слушаюсь, командир. – Сдвинув на лоб кожаную кепку, водитель нажал на газ, и машина понеслась на всех парах. Быстрая езда удивила меня. Я не обещал щедрых чаевых за доставку в срок, вообще ни словом не обмолвился о времени. Следовательно, подражание Шумахеру, стоившее нескольких неприятных минут, похоже, было его фирменным знаком. Несколько раз мне казалось, что мы слетим в кювет, и я хватался за сиденье. На лице шофера не отражалось никаких эмоций. В мгновение ока он доставил меня к пятиэтажному зданию с неоновой вывеской «Гостиница «Морская».

– Сколько я вам должен?

Названная цена не была непомерной для Приреченска, и я расплатился, заметив у парня легкую ухмылку на потрескавшихся губах. Вероятно, те, кто не торговался, не вызывали у камикадзе уважения. Открыв обшарпанную входную дверь гостиницы, я прошел в вестибюль, пахнущий мастикой для полов. За конторкой сидела пухлая блондинка неопределенного возраста. На пышной груди красовался бейджик «Столетова Евгения Павловна».

– Вы хотите у нас поселиться? – дежурная улыбка продемонстрировала все тридцать два зуба, добрая половина которых была оправлена в золото.

– Вы против? – парировал я.