Знают ответ орхидеи - Рекс Стаут Страница 3

Вулф хрюкнул.

– С чего бы мне ее избегать? Ведь лейтенант Мэрфи сказал, что это работа для вас с Солом. Ты с ним связался?

– Да. Мы хотим прикинуться новобранцами Армии Спасения. Он начнет с Бэтгери и двинет на север, я начну с Ван Кортлэнд Парк и рвану в сторону юга. На Рождество мы с ним встретимся возле гробницы Гранта [2]и сравним наши наблюдения. После чего возьмемся за Бруклин – там годика на три работы, не больше. Можете предложить что-нибудь поинтересней?

– Боюсь, что нет. – Вулф сделал богатырский вдох. – Похоже, дело безнадежно. Ты не знаешь, у этого лейтенанта Мэрфи есть какие-то личные причины меня ненавидеть?

– Вряд ли. Просто он служит в полиции, чего вполне достаточно.

– Пожалуй, ты прав. – Он закрыл глаза, через секунду снова их открыл. – Я должен был отказаться от этой работы. Я почти уверен, что в Нью-Йорке под именем Пола Хэролда его никто не знает. Этой фотографии одиннадцать лет. Как наш герой выглядит сейчас? Весьма вероятно, что он не желает быть опознанным, и объявления послужили ему предостережением. Что касается поиска пропавших людей, то полиция в этом деле хорошо натаскана. Если же они после целого месяца поисков… Соедини меня с лейтенантом Мэрфи.

Я подошел к телефону и набрал СА 6–2000, в конце концов убедил какого-то сержанта, что мне кроме Мэрфи никто из их ведомства не нужен, а когда последний взял трубку, сделал знак Вулфу. Свою трубку я не стал класть.

– Лейтенант Мэрфи? Это Ниро Вулф. Сегодня днем меня посетил некто Джеймс Хэролд из Омахи, Небраска, с целью нанять меня разыскать его сына Пола. Он говорит, что вы посоветовали ему обратиться ко мне. Он уверяет, что Бюро уже целый месяц занимается поисками его сына. Это правда?

– Правда. Вы согласились на него работать?

– Да.

– Замечательно. Удачи вам, мистер Вулф.

– Благодарю вас. А можно поинтересоваться относительно прогресса в расследовании?

– Он равен нулю. Каждый раз выяснялось, что мы идем по ложному следу.

– Вы использовали какие-то методы, кроме рутинных?

– Смотря что называть рутиной. В этом деле все ясно: с парнем поступили несправедливо и он обиделся. У меня до сих пор им занимается один толковый человек. Если хотите, присылайте Гудвина с письмом от Хэролда – мы с удовольствием покажем рапорты.

– Благодарю вас. У вас есть какие-нибудь предположения?

– Боюсь, что никаких. Желаю вам удачи.

На этот раз Вулф не стал его благодарить. Мы разом повесили трубки.

– Прекрасно, – изрек я. – Он думает, что вручил нам гремучую змею. Черт побери, ведь он, кажется, прав. Итак, откуда начнем?

– Только не с кварталов Бэтгери, – буркнул Вулф.

– О'кей. Тогда откуда? Боюсь, все обстоит куда хуже, чем кажется. А что если милашка Пол сам сфабриковал дельце с кражей двадцати шести кусков, чтобы сделать от папаши ноги? Не удивительно при таком родителе, а? Значит, увидев объявление, где его просят связаться с отцом, не с матерью и сестрами, а с отцом, упоминая при этом о какой-то ошибке, что он делает? Мотает как можно скорей в Перу или на Ближний Восток, тьфу, опять этот Ближний Восток, или же идет в магазин и покупает себе пару бакенбардов. А что, идея – можно справиться во всех магазинах, торгующих бакенбардами, и если мы обнаружим…

– Закройся. Вот тебе идея. Слушай и мотай на ус.

Я уставился на Вулфа.

– Имейте в виду, шеф, все не настолько безнадежно. Я старался поднять вам настроение и тем самым заставить работать ваши протухшие мозги. Так, если вы…

– Я сказал тебе – закройся. Еще не поздно дать объявление в завтрашние газеты?

– В «Газетт» уже поздно. Быть может, успеем в «Таймс».

– Блокнот.

Если даже он спятил, я все равно еще числился в его штате, поэтому я направился к своему столу, достал блокнот, раскрыл его на чистой странице и взял ручку.

– Там, где печатают разное, – велел он. – В две колонки по три дюйма каждая. Заголовок «К П.Х.» большим жирным шрифтом с точками после П. и X. Далее текст помельче: «Ваша невиновность доказана, раскаиваемся по поводу совершенной несправедливости, – он замолчал. – Измени „раскаиваемся“ на „сожалеем“. Далее: Не позвольте злобе помешать восторжествовать справедливости, – он снова замолк. – Вас никто не принуждает вступать в контакт, но нужна ваша помощь в выявлении истинного преступника. Обязуюсь уважать ваше нежелание возобновлять связи, которых вы возобновлять не пожелаете».

Он поджал губы, потом кивнул.

– Дальше моя фамилия, адрес и номер телефона.

– Почему бы не упомянуть мамашу? – спросил я.

– Нам не известно, как он к ней относится.

– Он посылает ей ко дню рождения открытки.

– А тебе известно, под влиянием какого чувства он это делает?

– Нет.

– Тогда есть доля риска. Мы можем наверняка определить лишь два чувства, владеющие им: чувство обиды за несправедливость и желание отомстить. Если же и таковые у него отсутствуют, то он либо сверхчеловек, либо недочеловек. В таком случае нам никогда его не найти. Я понимаю, что стреляю наугад да еще и но невидимой цели, и будет чудо, если цель будет поражена. Есть какие-то другие соображения?

Я сказал, что добавить мне нечего и пододвинул к себе пишущую машинку.

В черте Большого Нью-Йорка проживает по крайней мере сто тысяч человек, по отношению к которым была когда-то совершена несправедливость или же они думают, что была совершена; хотя бы у пятидесяти инициалы П.Х., половина из них увидят это объявление, одна треть на него откликнутся – трое письменно, шесть позвонят, а двое зайдут в старый аристократический особняк на Тридцать Пятой Западной улице, который является собственностью Вулфа и в котором он проживает и властвует надо мной до тех самых нор, пока мне не покажется, что его власть зашла слишком далеко.

…Первым откликнулся не П.Х., а Л.К. – Лон Коэн из «Газетт». Он позвонил в четверг утром и спросил о сообщении по делу Хейза. Я сказал, что мы не давали никакого сообщения по делу Хейза, на что он мне коротко ответил: враки.

– Вулф дает объявление, обращенное к П.Х., заявляя, что знает, будто тот невиновен, а ты говоришь, вы не делали никакого сообщения, – распинался он. – Ладно, ладно. И это после всех тех одолжений, которые я для тебя сделал. Я всего только и спрашиваю…

– Проклятье! – прервал я его сентенции. Уж мне бы следовало знать, да и мистеру Вулфу тоже: ведь мы регулярно читаем газеты и знаем, что некто по имени Пол Хейз привлечен к суду по обвинению в убийстве. – Это не наш П.Х., – кричал я в трубку.