Африканские страсти - Светлана Алешина Страница 3

Из присутствующих никто не возразил против такого предложения, и все дружно опрокинули рюмки в свои глотки. Клубнев, поставив рюмку на стол, встал со своего места и нетвердой походкой поплелся к мужчине, сидевшему через несколько мест от него. Тот сидел спиной к Ларисе, и рассмотреть его она не могла. Зато прекрасно заметила, каким взглядом его одаривала сама Горецкая.

«Ого, – подумала про себя Лариса, – а здесь, похоже, кипят настоящие и совсем не театральные страсти».

– Юрка, друг, – Клубнев благополучно добрался до предмета страсти Горецкой и с трудом рухнул рядом, – ты самый лучший друг. Ты знаешь об этом? – Клубнев пьяно обнял «друга» за плечи и стал почти что кричать ему в ухо.

Судя по тому, как Юрка был одет, он был главным спонсором всей предвыборной кампании Клубнева. Он слегка отстранился от Ивана Сергеевича и повернулся к Ларисе в профиль. Клубнев что-то упорно говорил ему, тот же со всем соглашался и для пущей убедительности постоянно кивал головой. Профиль у «спонсора» был просто классический: прямой греческий нос, тонкие губы. На вид его возраст колебался от тридцати пяти до сорока пяти. Выглядел он просто шикарно.

«А Горецкая не дурочка, – усмехнулась про себя Лариса. – Вот этого, наверное, она и сама могла бы выбрать себе в любовники. Хотя… Скорее нет – он больше наверняка ухлестывает за молоденькими длинноногими дурочками, а на Горецкую если и клюнул, то только из-за мужа. Наверняка тот ему зачем-нибудь нужен, не просто же так он дал ему денег. Хотя, конечно, может, они и на самом деле друзья…»

Ее мысли прервал пьяный крик того самого толстого мужичка, которого Лариса видела на экране у себя в кабинете.

– Я предлагаю выпить за звезду, озарившую небосвод нашего города, – с пафосом восклицал он. – Она засияла там так, как никто до нее не сиял. Она даже не звезда, а целое созвездие ярких звезд, каждая из которых воплощает одно из ее достоинств!

Толстяк кричал так, как будто все присутствующие находились в пустыне, а он являл собой глас божий и боялся, что кем-то не будет услышан. У Ларисы даже в ушах зазвенело от этого противного жидкого тенорка.

– Я думаю, что вы все уже поняли, – продолжал орать мужик, – что этот тост я предлагаю за Анастасию Николаевну.

Та, судя по всему, не была в восторге от тоста, но все-таки, слегка привстав и кисло улыбнувшись, поблагодарила.

– Спасибо тебе, Влад, но зачем столько эпитетов! Если бы все это было верно, то я бы не уехала из Москвы, – как-то даже слишком скромно произнесла она.

– О, тогда мы потеряли бы прекраснейшую из женщин, – пробасил чей-то голос справа.

Толстый мужичок тем временем засеменил к Горецкой, наверное, для поцелуя, но та, предвидя такой поворот событий, протянула ему руку, и тому ничего не оставалось, как довольствоваться этим. Однако он и из этой ситуации попытался вытянуть максимум приятного для себя. Поцеловав актрисе пальцы, он с жаром и пылкостью перекинулся выше и, не встречая особого сопротивления, дошел до плеча.

– Влад, перестань, пожалуйста, дурачиться! – оторвал его от этого занятия новоиспеченный депутат Клубнев. – Это все-таки моя жена, и при мне клеить ее неприлично!

– Понял, – довольно хмыкнул Влад, – буду клеить ее без тебя.

Вся компания довольно засмеялась, а Горецкая с неприязнью посмотрела на мужа и тут же отвернулась, не забыв при этом скользнуть взглядом в сторону «друга» Юрки. Тот был достаточно сумрачен и шутку не поддержал.

– Анастасия Николаевна, – сладким голосом начала подсевшая к ней дама лет шестидесяти.

«Очень сухонькая, но сильно молодящаяся, – мысленно прокомментировала ее появление Лариса. – В ее возрасте пора сменить губную помаду на что-то более спокойное и не такое броское. А волосы совсем не обязательно красить в фиолетовый цвет. Каштановый подошел бы лучше».

– А это правда, – продолжила дама заговорщицким шепотом, – что Маша Астафьева – любовница Якушева?

– А? Что? – рассеянно посмотрев в сторону экзальтированной особы, переспросила Горецкая и тут же машинально ответила: – Кажется, да.

– Какой ужас! – зашептала дама. – Она же совсем еще девочка. Ну и нравы пошли… В наше время такого не было. Якушев ей просто в папы годится. Какой ужас! А ведь у него была любовница. Как же она перенесла отставку?

– Я не знаю, нормально, наверное, – равнодушно ответила Горецкая. – Завела себе другого. В чем же проблема?

– Ну, я не знаю, – протянула дама с фиолетовыми волосами. – А как на все его проказы смотрит жена?

– А что жена? – даже с каким-то вызовом переспросила Горецкая. – Она-то уж, наверное, не страдает от этого.

– Да она у него просто душка, как от такой куколки можно ходить налево? – патетически возмущалась дама. – Не понимаю… Да, – махнула она рукой, – все мужики одинаковы. У вас, наверное, тоже такие же проблемы? – вдруг игриво поинтересовалась она.

Горецкая совсем не ожидала такого поворота темы и растерянно пожала плечами.

– Я думаю, что нет, – не совсем уверенно ответила она.

Разговор был ей явно неприятен, и она отвернулась.

– А все-таки Якушев – чудо! – мечтательно закатив глаза, встала со своего места дама.

Похоже, она сама была не прочь заполучить его себе в любовники. Но, наверно, возраст все-таки не позволял.

Лариса вздохнула и пошла к себе в кабинет. Там она, потянувшись, попросила Степаныча принести ей кофе и какой-нибудь легкий салат из морепродуктов. Ей опять стало скучно. Проблемы у всех были одинаковые. Наверняка та же Горецкая, приходя домой, тихо ненавидит своего мужа и страстно мечтает о каком-нибудь поклоннике.

Беззвучно открылась дверь, и в кабинет вошел Степаныч, неся на подносе кофе, салат и мартини. Последнее он прихватил на всякий случай, и это в данном случае пришлось кстати.

– Спасибо, – поблагодарила Лариса, – ты, как всегда, предусмотрителен.

Степаныч неуклюже поклонился, шутливо изображая галантного кавалера, и, слегка улыбнувшись, вышел. Лариса, еще раз мельком взглянув на экран монитора и отметив в очередной раз, что Горецкую она видела не только в театре, выключила изображение.

Немного погодя она включила небольшой телевизор JVC, который стоял на тумбочке. На экране тут же возникла довольно миленькая дикторша, которая объявила о продолжении программы «Новости» на местном канале и передала слово своему коллеге, который должен был ознакомить телезрителей с криминальной стороной провинциальной жизни.

На экране замелькали улицы Тарасова. Их снимали из белой милицейской машины с мигалкой. Камера остановилась на здании «Салона красоты», постепенно размывая изображение и фокусируя его на молодом человеке с микрофоном в руке. Он бодрым голосом, с довольно оптимистической интонацией начал рассказывать о недавнем убийстве в районе мясокомбината. Потом он вскользь упомянул о парочке пьяных драк в Заводском районе, закончившихся очень неудачно для их участников – два человека оказались в результате на кладбище. И, наконец, сделав паузу, он перешел к главному событию – трупу, найденному с ножом в груди в городском парке «Липки». Ларисе даже показалось, что репортер сожалеет о том, что за прошедшую неделю так мало произошло убийств. Настолько плотоядным было выражение лица человека, который рассказывал об этих в принципе не очень веселых происшествиях.