По секрету с того света - Валентина Андреева Страница 3

– Его что, нет там? – махнула я рукой в сторону холла

Вежливый сотрудник коротко сказал:

– Нет.

– Очень жаль, я успела к нему привыкнуть.

Лицо гражданской наружности усмехнулось, представилось следователем Листратовым Виктором Васильевичем и неожиданно участливо спросило, как я себя чувствую и в состоянии ли разговаривать. Ответив, что чувствую себя живее всех живых, я выразила готовность сотрудничать с родной милицией. Третий сотрудник, который, очевидно, пришел позднее первых двух, получив от следователя указание «работай, Рома», отправился в холл вместе с понятыми.

Меня попросили ответить на ряд формальных вопросов, касающихся анкетных данных. Я, сочтя неудобным отвечать на них в положении «лежа», попыталась сесть. Мне помогли. И тут я чуть снова не потеряла сознание, увидев, что сижу в старой розовой пижаме своей дочери с веселыми медвежатами, зайчатами и белочками. Трикотаж растянулся от стирки, пижама дочери стала велика и… не пропадать же добру. Выходит, я так и шлялась все время в столь экзотическом виде.

Если не сознание, то дар речи я потеряла и упорно молчала, опустив голову и водя указательным пальцем по зайчонку на коленке.

– Вам плохо? – спросил следователь.

«Да, мне плохо, я не решаюсь встать и набросить на себя халат или хотя бы одеяло, отброшенное мною на довольно далеко стоявшее кресло», – мысленно ответила я и поежилась.

– Может быть, вам холодно?

Я молча кивнула в ответ, не поднимая головы, и спасительное одеяло было подано и даже заботливо наброшено на меня. Вопросы зазвучали снова, и я, стараясь не думать о пижамных зверушках, кажется, довольно толково рассказала о себе и о происшествии.

– А почему у вас возникла уверенность в том, что ночной гость был мертв? – спросил Виктор Васильевич.

Я была очень благодарна ему за то, что он не спросил, почему мной сделан ложный вызов милиции по старому адресу. Хотя он уже и сам, наверное, ответил себе на этот вопрос, сопоставив факт ложного вызова с моей пижамой.

– Просто потому, что мертвее не бывает. Он даже не дышал. Я вспомнила остановившийся взгляд покойника, его приоткрытый рот и опять поежилась.

– В этой ситуации странно только одно, – улыбнулся следователь, – как труп мог встать и уйти из квартиры? По-видимому, вы все-таки ошиблись. Рядовой вор-домушник, боясь быть схваченным, разыграл перед вами сцену собственной смерти, изрядно напугав вас. Театр одного актера. Когда вы выскочили из квартиры, он ушел. Кстати, вы его ничем не ударили?

Я отрицательно покачала головой, поразмышляла и выдала:

– Ушел и ушел… Его уже один раз хоронили, вероятно, ему не все понравилось. Вот он опять и пришел. Впрочем, спросите у соседки.

Следователь сделал знак милиционеру, улыбавшемуся откровенной, во все тридцать два зуба, улыбкой, и тот быстро вышел и также быстро вернулся, но уже вместе с Никой.

Она, растерянно улыбаясь, спросила, обращаясь ко всем сразу:

– Что, уже увезли?

– А что, вы тоже видели труп?

Анкетные данные у нее почему-то не спросили.

– Конечно видела, причем два раза.

– То есть?

– Ну, первый раз чуть больше полугода назад, тогда его первый раз хоронили. Только в тот раз он гораздо хуже выглядел, смотреть не на что было. А второй – еще и часа не прошло.

– Дурдом на выезде! – радостно раздалось из холла.

– Работай, Рома, работай, – оборвал Рому следователь. И обратившись к Нике, спросил: – Простите, вас зовут…?

– Вероника Анатольевна, можно просто Ника.

– Вероника Анатольевна, разрешите мне побеседовать с вами в вашей квартире. Это недолго. Мне надо кое-что записать, а здесь, к сожалению… – он развел руками

– Ну, если недолго… Мне в двенадцать часов уходить надо.

Виктор Васильевич взглянул на часы.

– Успеем.

Тут я, между прочим, вспомнила, что в два часа должна встретиться с представителями фирмы по поводу заключения договора на ремонт своей двухкомнатной квартиры, и спросила, могу ли уже рассчитывать на свободу действий.

– Нет, Ирина Александровна, вам придется подождать, – сказал Виктор Васильевич. – Мы еще не закончили. – И обратился к Роме: – Как там дела?

– Кухня и холл закончены, остался коридор. Комнатным окном, сами понимаете, нет смысла заниматься – все также радостно возвестил Рома.

«Мама дорогая, как будто речь идет о ремонте», – подумала я и загрустила.

– Ирина Александровна, я бы попросил вас сосредоточиться (как будто я рассредоточена!) и все внимательно осмотреть. Может быть, что-то пропало из ценных вещей… Ну, возможно, заметите еще что-нибудь…

– Что я должна заметить?

– Например, – что-нибудь необычное. Вячеслав Иванович вам поможет. – Следователь кивнул в сторону милицейской формы и ушел, прихватив с собой мою соседку.

Вячеслав Иванович выжидательно посмотрел на меня. Вот кретин, неужели не понимает, что мне нужно переодеться, или он уже привык к моему экстравагантному виду? Наверное, все-таки привык. Я вздохнула и буркнула:

– Для начала я хотела бы одеться.

Вячеслав Иванович вышел, я встала и закрыла дверь в холл.

Из зеркала на меня смотрела странная физиономия, которая, тем не менее, была моей. От размазавшейся туши один глаз казался меньше другого, губы обведены коричневой каемкой от выпитого у Ники кофе. Лицо обрамлялось короткой стрижкой темных волос, торчавших дыбом. Почему-то только с правой стороны. Надо же! А я считала себя симпатичной.

На возвращение себе привычного вида ушло не очень много времени. Я действовала так, будто опаздывала на работу.

Выходя из комнаты, я старалась не смотреть на место трагедии, похоже, больше моей, нежели домушника. В коридоре, где тихо посмеиваясь, переговаривались Рома и Вячеслав Иванович, негромко кашлянула. Они разом обернулись и молча уставились на меня.

– Господи, ну что еще во мне такого шокирующего?! Неужели опять что-то не так?

– Ой, а мы и не узнали вас!

– Ну конечно, сколько лет, сколько зим… Давно не виделись, целых пятнадцать минут прошло.

– Нет, – промычал Василий Иванович, – просто вы как-то изменились, что ли… Помочь вам чем-нибудь?

– Мне уже никто не в силах помочь. Сама справлюсь. – Я развернулась и, глядя прямо перед собой, направилась на кухню.

На кухне не было ничего особенного, если не считать отсутствия лампочки в патроне. Впрочем, наверное, сейчас в коридоре горела именно она. Взяв новоприобретенные вчера веник и совок, я вышла в холл с намерением убрать бренные остатки продуктов и… застыла на месте. Как же я не увидела этого сразу?! На белой стене у плинтуса вызывающе краснело пятно неопределенной формы с неровными краями. Смятая картонная коробка, на которой не так давно полувозлежал воришка, валялась в левом углу. Дно у нее, очевидно, вывалилось, поскольку держалась она снизу на трех боковых гранях. Четвертая, как и весь верх, отсутствовали. Остатков крупы и макарон на полу прибавилось. Среди них то там, то тут в живописном беспорядке валялись какие-то бумажные пакеты и моя косметика. Наташка от всего этого пришла бы в ужас. Но тогда, при переезде, у меня уже просто не оставалось ни времени, ни тары уложить все эти несовместимые вещи так, как следовало.