Бумажная клетка - Ирина Дягилева Страница 3

Герман молча выпил и с мрачной решимостью вновь протянул бокал.

– Ты пей, не стесняйся, – пролепетала Пуля заплетающимся языком, – у меня еще две бутылки есть. Должно хватить. – На что их должно хватить, она уточнять не стала.

Неожиданно в дверь позвонили.

– Телохранители волнуются, – совершенно трезвым голосом сказал Герман, попытался подняться с пола, но не смог.

– Сиди, я сама открою.

Пуля, кряхтя, поднялась с колен и пошла в прихожую. Перед глазами у нее все плыло: утром она позавтракала только чашкой кофе. Выпитый натощак коньяк в первую очередь вывел из строя вестибулярный аппарат. Голова оставалась все еще ясной.

– Пульхерия Афанасьевна, Герман Александрович скоро? А то Александр Николаевич звонит, говорит, что ему машина нужна, – дружелюбно пробасил один из великанов.

– Нет, не скоро! – ответила Пульхерия заплетающимся языком. – Я его пытаюсь соблазнить.

– Ну наконец-то! – радостно воскликнул другой великан. – А то мы опасаться начали, что это никогда уже не произойдет.

– Вы на коньяк сильно не налегайте, – деликатно посоветовал первый здоровяк, – Герман Александрович у нас мало пьющий. Эффект может получиться обратный.

– В случае чего, звоните, мы тут будем, неподалеку, – добавил второй, потянул первого за рукав, и телохранители скрылись в кабине лифта.

Вернувшись в комнату, Пульхерия увидела, что Герман, продолжая сидеть на полу, приложился к бутылке, словно горнист к горну. Коньяка оставалось всего на полпальца. Пуля опустилась рядом, взяла бутылку и отставила в сторону.

– Думаю, что этого вполне достаточно, – мягко сказала она.

– Достаточно для чего?

– Ты сам знаешь, для чего, – прошептала она ему на ухо.

То, что произошло между ними в тот вечер, не заставило Пульхерию усомниться в правильности выбранного решения. На следующий день Герман предложил ей выйти за него замуж. Она не удивилась, только попросила дать ей время подумать и вот теперь наконец решилась рассказать об этом подруге.

– Ты уже сообщила ему о своем согласии?

– Нет. Я еще нахожусь в сомнениях.

– Раз сомневаешься, не выходи! Твоя интуиция тебя ни разу не подводила.

– Сколько лет вы с Олегом вместе?

– Двадцать семь. Все эти годы ты была с нами рядом и много раз говорила, что это не жизнь, а совместное существование…

– Мариша, перефразируя нашего великого классика, для меня ваш пример вовсе не наука. Я обыкновенная женщина. И мне тоже хочется иметь свадебный кортеж, белое платье с длинным шлейфом, букет невесты…

– Надеюсь, ты не мечтаешь о двух куклах на капоте? – хихикнула Марина.

– Нет, об этой пошлятине не мечтаю, но, насколько я помню, на вашем «Запорожце» они были, – не удержалась и съехидничала в ответ Пульхерия.

– Мы были молоды и глупы. У всех были куклы. Чем мы хуже? – Марина помолчала и с обидой произнесла: – А ты, Пуля, злая! Даже «Запорожец» припомнила. Сама небось на лимузин рассчитываешь?

– Ну уж нет! Лимузин – это для людей с ограниченными возможностями и бедным воображением. «Роллс-Ройс» или на худой конец «Бентли».

– Ты, я вижу, уже все продумала, – с завистливыми нотками в голосе сказала Марина.

– Не завидуй. Мечтать я могу о чем угодно, даже о «Майбахе». Думаю, папаша Германа его тоже потянет, да и к моей комплекции такая машина больше подходит, но от мечты до реальности…

– Кстати, как у тебя складываются отношения с его отцом?

– О, это отдельная песня…

Вернулись Герман и Олег, и Пульхерия замолчала.

После ужина они вышли из ресторана и остановились в ожидании, когда служитель подгонит с парковки джип Германа. На троллейбусной остановке она заметила фигуру мужчины. Удивительно, но всего лишь десять минут назад именно о нем Пуля почему-то вспомнила. Она уже давно излечилась от своих романтических чувств к нему, но иногда в самый неподходящий момент память возвращала ее к прошлому. Марина тоже заметила Назарова и, схватив Пульхерию за руку, буквально силой потащила к нему. Олег, увидев Никиту, особого восторга по этому поводу не выказал и как ни в чем не бывало начал рассказывать Герману анекдот. Герман слушал, не в силах отвести тревожного взгляда от Пульхерии и Марины.

– Привет, Назаров! – радостно сказала Марина. – Говорили, что ты теперь живешь в Питере? Неужели наврали?

Никита во все глаза смотрел на Пульхерию, но она с безразличным видом молчала.

– Нет, не наврали. Я в отпуске. Остановился в этом отеле, в 320 номере.

– Женат?! – с жадным любопытством спросила Марина.

– Формально – нет.

Всего два слова – и расставлены все точки над «i». Назаров умел быть немногословным, после его коротких ответов у Пульхерии пропадало всякое желание продолжать разговор. Но Марину его ответ не отпугнул.

– Сколько же лет мы не виделись?

– Пять, – тихо произнесла Пульхерия.

– Ты долго здесь пробудешь? – продолжала допрос Марина.

– Около недели.

– Мы должны непременно встретиться. Поболтаем… Познакомишь нас со своей подружкой…

Краем глаза Пульхерия заметила, что служитель наконец подал джип, и потянула подругу прочь.

– Я тебе позвоню. – Марина улыбнулась Никите, как своему самому лучшему другу.

– Да угомонись ты, – сквозь зубы прошипела Пуля. – Лучше подумай о том, что будем врать моему жениху. Похоже, он умирает от ревности.

Но врать не пришлось. Ситуацию спас Олег. Когда они подошли к машине, он непринужденно произнес:

– Друг детства, давно не виделись, – и небрежно помахал Никите рукой, чем окончательно успокоил ревнивого Германа.

Первый муж Пульхерии, катаясь на горных лыжах, погиб под лавиной. Она еще пару раз выходила замуж, потом разводилась. Разводиться приходилось через суд, так как ни один из ее мужей добровольно не хотел ее покидать. Процедура развода очень не нравилась Пуле. Посторонние люди, копающиеся в чужом белье, пусть даже по долгу службы, симпатии не вызывали. Отныне отношения со своими следующими поклонниками она предпочитала до ЗАГСа не доводить. «Меньше хлопот», – туманно объясняла она настойчивому ухажеру.

С Никитой все было иначе. Это был единственный мужчина, который ушел от нее сам. Собрал свои вещи, навел в доме порядок, вытер пыль, словно стирая отпечатки пальцев с места преступления, у семи темно-бордовых роз срезал шипы и поставил цветы в вазу с водой. Пульхерия знала, что тратить время на разговоры бесполезно, поэтому задала только один вопрос:

– Почему?

– Ты для меня слишком идеальная. Я тебя не стою.