Смерть под кактусом - Лариса Ильина Страница 3

— Ха-ха, — мрачно сверкнув глазами, отозвалась

Мегрэнь, — как ей смешно! Конечно, не ты же в глаз получила…

— Я материально пострадала!

— Я тоже, — уныло сказала Мегрэнь и, протянув руку, подняла свою дамскую сумочку. — Видишь?

Бок новой кожаной сумки был перехвачен лезвием крест-накрест, из-за черных лоскутов топорщилась атласная подкладка.

— «Писака» попался… — жалобно выдохнула Мегрэнь и всхлипнула.

— Зачем же ты новую сумку взяла? — изумилась я. — Знала ведь, что могут порезать?

— Знала… Но Натиросов сказал, что вид должен быть приличным…

Судя по всему, собственная сумка беспокоила подругу гораздо больше моего костюма, поэтому я поинтересовалась:

— Ну а костюм?

— Да парень тот… улыбался, улыбался и вдруг спрашивает: «Что, глазастая очень?» Тут автобус остановился, а он как даст мне кулаком в глаз!

— Тебе? Кулаком? Как же так?

— Да сама не пойму… Растерялась я… Он ведь так улыбался… Короче, врезал мне, я самую малость ушла, а то бы точно вырубил… И кинулся в открытую дверь. Я со зла за ним рванула… И пиджаком случайно… за стойку зацепилась… — Тут Мегрэнь пугливо покосилась, но я безмолвствовала. — Вижу, сейчас сбежит… Ну, я народ растолкала и прыгнула… То есть малость широковато шагнула… чуток не рассчитала… Он с подножки и упал…

— Кто?

— Да парень тот. А кошелек у него из рук выпал, когда он завалился. Тут уж ребята подбежали, и Натиросов тоже… А кошелек на земле…

— И что?

— И все…

— Как все?

— Так… Нет у него кошелька — не за что его арестовывать.

— Глупость какая! Он сумку разрезал, тебя ударил…

— Свидетелей, как он резал, нет… Как меня ударил, тоже никто не видел. Зато когда от меня через башку кувыркнулся, весь автобус наблюдал. Шуму-то, знаешь, сколько было! К тому же кошелек так и не нашли. Пока там, на остановке, все орали, его кто-то втихаря поднял и смылся…

— А кошелек-то чей?

— Чей, чей… Мой!

— С деньгами?

— С деньгами. — Мегрэнь глубоко вздохнула и поднялась. — Ладно, дай во что-нибудь переодеться, пойду домой.

Я не стала вредничать и вновь допустила ее до своего гардероба. Мегрэнь подцепила свою сумку и поплелась к дверям.

— А Сашка потом спрашивает: «Что это ты все время кашляла? Простудилась, что ли?» Ну не зараза?

— Зараза, — согласилась я.

Мегрэнь поднялась по лестнице, в конце пролета остановилась и оглянулась.

— Знаешь, Светка, не понравилось мне в сыскной группе. Хочу в убойный…

Я охнула и торопливо прикрыла дверь. Так далеко Мегрэнь еще не заходила…

— Кто старое помянет, тому глаз вон! — с нажимом произнесла Мегрэнь, так же, как и я, вспомнив летнее приключение, потянулась и сбросила ноги с дивана. — Слышала такую поговорку? А в сыскной я точно не пойду… Масштаб не мой…

— Масштаб? — фыркнула я. — Ну да, тебе сразу Интерпол подавай! Слушай, может, для разнообразия появишься в альма-матер? Вышибут тебя оттуда, что тогда?

— Обижаешь, — хрюкнула подружка, — учеба в полном шоколаде… Ей-богу, не вру!

— Ага, — рассмеялась я, — а пальцы-то небось крестиком держишь!

Мегрэнь тоже рассмеялась и встала.

— Ладно, Светик, пойду… Дел у меня еще полно, собраться надо…

— Ты когда к тетке едешь?

— Сегодня вечером. Юрка отвезет. Через три дня вернусь.

Я кивнула:

— Всем привет передавай… И Юрке…

— Юрке только привет? — противным голосом протянула Мегрэнь и игриво повела тонкими бровями. — Может, еще чего… на словах? Али на пальцах?

— Иди ты… — сердито буркнула я. — Давай топай, а то опоздаешь…

Она захихикала и взялась за дверную ручку,

— Ой, Свет, чуть не забыла: получи лекарство для Татьяны Антоновны. Я сегодня заказала, завтра после трех будет готово.

Забрав талон, я с облегчением закрыла за Тайкой дверь. В больших количествах у меня от нее начинает болеть голова. Но теперь три спокойных дня гарантированы, за это время я успею разделаться с накопившейся работой, а там, глядишь, и выходные. Напевая себе под нос песенку, я снова устроилась за столом и перевернула страницу. Так, что у нас здесь…

Я подняла голову и глянула в окно. На улице было совсем темно, в окнах дома напротив горел свет. Устало зажмурившись, я потерла переносицу. Ладно, остальное сделаю завтра, совсем немного осталось. Я собрала листы в стопку, поднялась и пошла на кухню. Проходя по коридору, я вдруг увидела на тумбочке пестрый полиэтиленовый пакет. Это еще откуда? Я взяла его в руки. Все ясно. Дорогая подруга заболталась до того, что забыла свои конспекты. В раздумье я взглянула на часы. Однако время позднее, скорее всего, Мегрэнь уже уехала. Остается только надеяться, что пакет в ближайшие дни ей не понадобится.

— Растрепа! — не без удовольствия сказала я вслух и положила пакет на место.

— Георгиевская? Еще не готово! — не поднимая глаз, бросила мне полная пожилая женщина в белом халате и сердито шлепнула квитком по зеленой пластиковой стойке.

— А когда? — заискивающе спросила я, потому что заходить в аптеку еще раз вечером, делая большой крюк, не хотелось.

— После пяти… — отрезала провизор и повысила голос: — Следующий!

Стоявший позади маленький юркий мужичонка в кепке активизировался, попробовав оттереть меня от заветного окошка. Но я, не отрывая глаз от сердитой тетки, ткнула его согнутым локтем в бок, и он угомонился.

— Здесь написано в три…

Тетка выпрямилась, подняла на меня глаза и печально вздохнула.

— Что ж я, по-вашему, читать не умею? Написано… Не успевают сделать, понимаете? Работать некому!

Крыть было нечем, я скрипнула зубами и вышла на свежий воздух. Что делать два часа, один бог знает. Ехать снова на работу нет смысла, домой тоже. Придется два часа болтаться по улицам, одно утешение — погода хорошая.

Я неторопливо пошла по бульвару, осторожно поддевая мыском первые опавшие листья. Вот так всегда — не успеешь дождаться начала лета, как оно уже закончилось… На глаза попалась садовая скамейка. Я села.

— Ой, бабуль, гляди, ручка! — услышала я и увидела шедших мимо старушку и девочку лет десяти в яркой оранжевой куртке.

Девочка быстро наклонилась и подняла что-то из листьев. Я распахнула глаза, опознав в ее руках свою собственную авторучку.

— Не трогай всякую гадость! — торопливо воскликнула старушка и, приблизившись к девочке, добавила: — Ой, какая красивая… Ну-ка, дай…