Тайна украденной пальмы - Марина Елькина Страница 3

— Я маленький был, когда он к нам приезжал, — ответил Владик. — Не помню толком, но тогда он был веселый. Играл со мной.

— Ладно, приедет — поглядим. Наверное, он похож на медведя.

— Или на тюленя.

Дядя Веня был биологом и охотоведом. Он годами пропадал в тайге, в тундре, исследовал леса.

Ни на тюленя, ни на медведя он похож не был. Невысокий, щупленький, бородатый, больше напоминающий озорного мальчишку, чем солидного ученого. Он громко разговаривал и громко смеялся. Он заполнил собой всю квартиру, даже бабушка заметила:

— Совсем одичал со своими соболями да медведями. Привык там орать, всех уже оглушил.

Дядя Веня не обиделся, только рассмеялся еще громче:

— Я к вам ненадолго, оглохнуть не успеете. Дня на два-три.

Бабушка всплеснула руками:

— Всего на три дня? Не был год, и появляется на два-три дня. Ну, куда это годится?

— Ничего не поделаешь! Мне нужно провести интереснейшую работу на Байкале. Можно сказать, что я буду начальником научно-исследовательской станции, — дядя Веня снова заразительно расхохотался. — Правда, в подчинении у меня будет всего-навсего один человек. И тот не в подчинении, а на равных правах. Но работа прекрасная! Всю жизнь о такой мечтал! Только я, Байкал и тайга!

— Ты — совершенно дикий человек! — рассмеялись взрослые.

А воображение ребят было растревожено словами дяди Вени: «Я, Байкал и тайга!» Наверное, это так здорово! Вот бы им на эту научно-исследовательскую станцию! На настоящую научно-исследовательскую станцию! Куда там Владику с его лабораторией на подоконнике или Ирке с ее черепахой на балконе!

Само собой разумеется, что ребята стали ловить каждое слово дяди Вени, но он о своей работе больше не рассказывал. Вся семья села за большой длинный стол, начался праздничный обед, а уж какие за обедом разговоры о работе?

Ну, а после обеда ребятам совсем не до разговоров стало. Мамы обнаружили их попытки показать свое мастерство в мире моды. Перевернутые чемоданы совсем не понравились Иркиной маме, а мама Владика подняла крик по поводу использованных и испорченных красок.

За ребят заступилась бабушка:

— Они Вене хотели сюрприз сделать.

— Какой сюрприз? — заинтересовался дядя Веня.

— Моды тебе показать хотели, да я все их планы расстроила. Сказала, что ты моду не любишь.

— Почему же не люблю? Очень даже люблю. Только не люблю меховые коллекции. Сразу вспоминаю своих соболей и медвежат. Не для того они на свет приходят, чтобы человек их шкуры в угоду моде носил.

Витька удивился:

— Вы же охотник!

— Не охотник, а охотовед. Я изучаю промысловых животных, а не истребляю их. Конечно, у меня есть ружье, но оно, по сути, антиквариат, подарок. Инкрустированное, середина девятнадцатого века. У этого ружья своя история.

Мамы оставили ребят в покое. Наверное, им неудобно было устраивать скандал из-за сюрприза для дяди Вени.

А ребята, обрадованные, уже не отходили от дяди Вени весь вечер. Он тоже был доволен их обществом, и рассказы о тайге и о Байкале сыпались один за другим.

— Расскажите про ружье, — попросил Витька. — Кто вам его подарил?

— Ружье подарил мне профессор-палеонтолог. Он преподавал в нашем университете, потом руководил моей первой научной работой. Однажды он отдал мне это старинное ружье и сказал: «Тебе, как лучшему ученику». Я, честно говоря, растерялся. Вещь-то антикварная, подарок слишком дорогой. Но он настоял. Сказал, что это ружье переходит от ученого, к ученому. Такая традиция. И рассказал мне одну историю. Когда он был совсем молодым, восемнадцатилетним студентом, довелось ему участвовать в известной археологической экспедиции. Было это в 1928 году. Два крестьянина в прибайкальском поселке Мальта рыли новый погреб и нашли стоянку древнего человека. По их вызову и приехали археологи. Да стоянка оказалась не простой, ее отнесли к эпохе верхнего палеолита, впрочем, вам это ничего не говорит. Скажу иначе — стоянке было пятнадцать тысяч лет.

Владик присвистнул.

— Да-да, пятнадцать тысяч лет, — подтвердил дядя Веня. — Жилище было необычное и с архитектурной точки зрения. Оно было сложено из костей мамонта и носорога, а крыша сплетена из рогов северного оленя. Посреди жилища хорошо сохранился даже пепел в очаге. В общем, экспедиция была очень успешной. На основании мальтийских находок были пересмотрены многие выводы ученых. Долгое время считалось, что это самое древнее поселение человека в Сибири. Только в конце двадцатого века в Южной Сибири, на реке Улалинке, нашли стоянку самых древних людей, архантропов. Этой стоянке не пятнадцать, а все сто или даже двести тысяч лет.

— Вот это да! — воскликнул Витька. — Двести тысяч лет… Даже представить невозможно!

Дядя Веня улыбнулся:

— В науке очень многое поначалу невозможно представить.

— А каким он был, этот архантроп? — спросил Владик. — Он был похож на нас?

— Вряд ли. Может быть, он даже был мохнатым с ног до головы. У него был низкий череп, он плохо разговаривал и ходил, почти касаясь руками земли. Но что-то мы с вами совсем отвлеклись от истории ружья. Однажды молодого парнишку-студента подозвал к себе дряхлый старик. Говорили, что старику уже сто лет стукнуло. Правда это или нет, никто толком не знал. Этот старик каждый день сидел поблизости и молча наблюдал за раскопками. Видно, тогда и пригляделся он к молоденькому археологу. «Пойдем-ка ко мне в избу, — сказал он. — Хочу тебе одну вещь подарить». Студент подумал, что старик хочет отдать археологам еще один бивень мамонта или что-нибудь в этом роде. Но в темной избушке с низким потолком старик достал из сундука не бивень, а старое ружье с инкрустацией: «Бери, — сказал он. — Мне это ружье полвека назад один человек дал. Его Иваном звали. Он тоже был ученым. Глубину Байкала-батюшки мерил, речку изучал, травы собирал, камни, раковины. А я тогда был беглым каторжником. Помог он мне шибко и подарил это ружье на прощанье. Сказал, что в тайге без ружья никак нельзя. Оно конечно! Сколько раз меня это ружье выручало! Голым-босым ходил, в разные передряги попадал, а ружьишко никому не отдал. Всю жизнь оно со мной промыкалось. Теперь вот тебе хочу отдать, мне оно ни к чему боле, а тебе в твоих странствиях, глядишь, и пригодится. Иван рад был бы, узнай, что его ружье к ученому попало».

— А кто был этот Иван? — спросила Ирка.

Дядя Веня пожал плечами:

— Этого я не знаю. И учитель мой не знал. Он тогда старика не расспросил толком и жалел об этом потом всю оставшуюся жизнь. Впрочем, вряд ли старик рассказал бы что-то подробнее. Иван да Иван. Наверное, фамилию ученого старик не знал.

— А правда, что старик был беглым каторжником?

— Думаю, что правда. Сибирь в девятнадцатом веке была краем каторжным. Сюда ссылали и уголовных преступников, и политических. Между прочим, и Байкал тогда изучали ссыльные поселенцы.