Двойной орёл - Джеймс Твайнинг Страница 3

Глава 1

Пятая авеню, Нью-Йорк

16 июля, 23.30

Он падал очень грациозно, изогнулся всем телом, огибая выступ здания, затем вытянулся в струнку и закачался, напоминая паука на нити, на миг застигнутого порывом ветра. И вот наконец, пропустив через ладонь в перчатке последний виток веревки, приземлился на балконе семнадцатого этажа. Пригнувшись, он высвободился из опутавшей его веревочной сбруи и вжался спиной в стену. Темная хрупкая фигура слилась с фоном из крапчатого камня. Он не двигался, даже почти не дышал, осторожно втягивая воздух сквозь тонкую ткань черной лыжной маски, липшей к губам.

Необходимо проверить, не видел ли его кто-нибудь во время спуска. Он выжидал, прислушиваясь к шумному дыханию города внизу, заметил, как знакомые очертания «Метрополитен-опера» ушли в тень, когда притушили освещавшие его прожектора.

И еще он видел Центральный парк, напоминавший по форме огромное темное легкое, которое огибали огоньки такси, снующие между Восточной и Западной Восемьдесят шестой улицами. Смотрел и вдыхал поднимающийся со стороны парка прохладный воздух, и внезапно, несмотря на жару, его пробрал озноб. Воздух был напоен типичными для Нью-Йорка запахами, разъедающей душу смесью страха, пота и алчности. Запахом этим тянуло из туннелей подземки и вентиляционных шахт.

Слышался рокот моторов одинокого вертолета нью-йоркской полиции, он приближался, и его прожектор отбрасывал круг света на крыши близлежащих домов, а с отдаленных улиц доносился вой сирен, но он знал: они не за ним. Они и ведать не ведают, что он здесь. Теперь им Тома Кирка голыми руками уже никогда не взять.

Пригибаясь, чтобы его не было видно из-за резной каменной балюстрады, он подкрался к большому полукруглому окну, которое открывалось на балкон, пуленепробиваемые стекла, рамы отливают стальным блеском. Комната за стеклом погружена во тьму, в ней ни души. Так и должно быть. Летом так было каждый уик-энд.

Он легонько постучал по петлям, проходившим по ребру правой створки окна, и несколько болтов оказались у него в ладони. Затем осторожно и медленно, стараясь не повредить проходивший по центру контактный проводок системы сигнализации, приподнял раму, пока под ней не образовалась щель, чтобы через нее можно было пролезть.

Оказавшись внутри, Том сбросил с плеча лямку рюкзака. Достал из главного отделения прибор, напоминающий металлодетектор, — тонкую черную пластину на длинном алюминиевом стержне. Щелкнул переключателем в верхней части пластины, и на гладкой поверхности загорелся зеленый огонек. Он крепко сжал стержень в руке и, стараясь сохранять полную тишину, начал водить пластиной над плитками пола. Почти сразу в нижней части пластины мигнул красный огонек и замер.

Перепады в давлении. Как и следовало ожидать.

Медленно двигая пластиной над местом, где загорался красный огонек, он быстро определил участок и обвел его мелом. Повторил процедуру, методично обошел комнату, каждое движение было четким и отточенным. Через пять минутой приблизился к дальней стене. Позади тянулась цепочка маленьких белых кружков, очерченных мелом.

Комната оказалась в точности такой, как на снимках. Здесь пахло новыми деньгами и старой мебелью. Над всеми предметами обстановки доминировал огромный письменный стол в псевдовикторианском стиле — эдакий гибрид английского полированного дуба и итальянской кожи, что напомнило ему салон «роллс-ройса» выпуска двадцатых годов. За столом виднелись полки, на них — останки некогда богатой частной библиотеки. Очевидно, самые ценные книги распродали на аукционах, и они разлетелись по всему миру.

Две боковых стены выкрашены в песочно-серый цвет и симметрично увешаны гравюрами и картинами — по четыре на каждой стене. Он не приглядывался, но успел заметить работы Пикассо, Кандинского, Мондриана, Климта. Нет, он, Том, пришел сюда не за живописью. И не за содержимым сейфа, который, как он знал, находился за третьей картиной слева. Он давно научился не жадничать.

Том вернулся по меловым меткам к краю шелкового ковра, устилавшего пол между столом и окном, рисунок тускло отливал в бледном лунном свете. Став спиной к окну, он ухватил ковер за уголок и отбросил. Паркетный пол под ним был темнее, чем в других местах, защищен ковром от солнца и не выгорел.

Опустившись на колени, Том приложил ладони в перчатках к полу и начал медленно передвигать их по гладкой деревянной поверхности. Примерно в трех футах вдруг нащупал еле заметный выступ. Он провел пальцем вдоль этого выступа, пока не ощутил по краям паркетины нечто похожее на уголки. Сжав руки в кулаки, надавил костяшками пальцев на эти уголки. Давил что есть силы, всем своим весом. Послышался негромкий щелчок, и панель площадью фута в два ушла вниз, а затем, точно на пружине, подскочила и поднялась над полом примерно на дюйм. На одном из ее концов оказалась петля, и Том просто откинул панель как крышку, открыв доступ к сейфу, вделанному в пол.

Производители сейфов и страховые компании постоянно конкурируют между собой. В ходе этой борьбы эксперты выработали общепринятый рейтинг надежности сейфов. Производители регулярно подвергают свой продукт независимой экспертизе, которую проводит Страховая лаборатория, или, сокращенно, СЛ. После проверки каждому типу сейфа присваивается специальная маркировка, свидетельствующая о его надежности, что, в свою очередь, позволяет страховым компаниям с большей или меньшей степенью точности определять сумму страховочных выплат.

Сейф, который обнаружил Том, согласно свежей маркировке, получил индекс надежности TXTL-60. Иначе говоря, он мог успешно противостоять самому грубому вторжению в течение шестидесяти минут. То был один из самых высоких индексов, когда-либо присваиваемых СЛ.

Однако у Тома ушло всего восемь с половиной секунд, чтобы открыть его.

Внутри оказались наличные, около пятидесяти тысяч долларов, а также драгоценности и наручные часы «Реверсо» 1920 года выпуска. Но Том проигнорировал эти богатства, его внимание было приковано к шкатулке красного дерева. На темной отполированной крышке красовалась инкрустация в виде золотого двуглавого орла, в когтях птица сжимала державу и скипетр. Это был герб императорской семьи Романовых.

Том открыл шкатулку, осторожно достал из ячейки, устланной белым нежным шелком, драгоценный предмет и почувствовал, как бешено забилось сердце. Даже ему, повидавшему множество произведений искусства волшебной красоты, сокровище, хранившееся в шкатулке, показалось самим совершенством. Оно настолько ошеломило его, что он предпринял поистине беспрецедентный шаг — снял маску с лица, желая получше разглядеть находку. И эта нехарактерная для него беспечность была тут же вознаграждена. На поверхность, усыпанную драгоценными камнями, упал лунный свет, и изящный предмет ожил в ладони, засверкал, заискрился, точно всполохами фейерверка или северного сияния. Он словно смотрел на улицу через заиндевевшее от мороза окно в какой-нибудь далекой деревянной избе.

На память пришли слова на странице, грубо вырванной из каталога «Кристи» и снабженной его пометками, сделанными от руки.