Тиран духа - Присцилла Ройал Страница 3

— В те часы, когда я ходил по коридорам, самые мудрые среди ныне живущих еще в своих постелях, а души мертвых давно вернулись в ад. Сестра Анна, наша настоятельница и я, мы трое, денно и нощно дежурили у постели Ричарда, сменяя друг друга, пока лихорадка не отступила. Даже еду нам приносили в комнату больного. Большую часть ночей, чтобы дать женщинам отдохнуть, возле мальчика оставался я.

Роберт устремил взгляд туда, где за серыми облаками в небе должно было прятаться солнце. Потом он кивнул в сторону большого зала.

— Но сегодня-то вы наконец увидите наших других гостей за обедом. Тем более что стол должны накрыть пару часов спустя после полудня.

Томас кивнул. Потом с улыбкой, не больно-то подходящей монаху, вновь вернулся к прежней теме.

— А ваша леди, она вам нравится?

Роберт пожал плечами.

— Наверное, понравится, если я ей понравлюсь. Несколько лет назад, помнится, она была милым ребенком, но в последние годы я ее почти не видел, — он в нерешительности замолчал. Его глаза сузились. — Вот двух ее братьев я знаю куда лучше. Надеюсь, она больше похожа на младшего, тогда мы с ней отлично поладим. Старший — угрюмый, мелочный тип. Генри только и делал, что спорил с моим отцом, какая семья и чем облагодетельствует этот счастливый союз.

Томас почел за лучшее пропустить мимо ушей плохо скрытую обиду, прозвучавшую в словах Роберта. Прежде чем он успел задать следующий вопрос, оба услышали стук множества копыт по деревянному мосту и обернулись к темной арке ворот.

— Держу пари, семейство Лейвенхэмов возвращается с утренней прогулки, — предположил Роберт, подняв руку и приветливо помахав первому въехавшему в ворота всаднику. Но тут его лицо неожиданно посуровело. — Боюсь, прогулка вышла не из приятных, — он понизил голос до свистящего шепота и кивнул в сторону приближающейся группы. — Вон та лошадь везет мертвеца.

Пламя оплывшей свечи нерешительно боролось с призрачным светом серого утра, прогоняя из комнаты ночные тени. Хрупкая молоденькая монахиня сидела на стуле возле просторной кровати. Она потерла рукой глаза и начала новую сказку:

— Давным-давно, в чудесной стране, очень похожей на нашу, жил-был счастливый народ сильных и пригожих людей, которыми правил храбрый и знатный король. Бог благословил короля, дав ему в жены прекрасную, добрую женщину, и у них родился сын, которого они назвали Ричард. Ричард рос славным мальчуганом, светловолосым и голубоглазым, и он мечтал доказать всем, что у него довольно храбрости, чтобы стать рыцарем. Он умолял отца взять его с собой в поход в Святую Землю, но отец отказался, сказав, что он еще слишком мал для битв и должен оставаться дома со своей матерью-королевой. «Ты должен защищать ее и придворных дам от всевозможных опасностей», — сказал он мальчику. На самом деле король думал, что ничто не угрожает его любимой стране, пока он отвоевывает Иерусалим, но не успел он ускакать прочь со своей армией, как у ворот замка появился всадник в черных доспехах…

Элинор Вайнторп, настоятельница Тиндала — одного из монастырей, принадлежавших к ордену Фонтевро, по традиции управлявшемуся женщинами, — прервалась на полуслове. Теперь пламя почти уже вовсе стаявшей свечи чуть подрагивало, а в щели стен из грубого камня снова вернулись серые рассветные тени. Элинор подняла глаза на высокую, пожилую монахиню, вставшую по ту сторону кровати, и беспокойно нахмурилась. В комнате было тихо, и лишь в ее испуганных глазах застыл немой вопрос.

Сестра Анна склонилась над кроватью, на которой совсем тихо лежал мальчик. Легким движением натянув ребенку до шеи меховое одеяло и свободно подоткнув его со всех сторон, она с улыбкой повернулась к настоятельнице.

— Не бойтесь, миледи. Жар к Ричарду не вернулся. Его сон может быть очень крепким, но это целительный сон. Я думаю, что, когда он проснется, у него будет здоровый аппетит и он попросит свою любящую тетю рассказать ему еще сказку.

Элинор вздохнула с облегчением, потом встала со стула подложить дров в тлеющий очаг, чтобы воздух в комнате не был таким промозглым. Дым свечи, догоравшей на трехногом железном подсвечнике возле кровати, разъел ей и без того болевшие глаза, но слезы, которые потекли по ее щекам, были слезами радости, а не боли.

— Не знаю, что бы мы делали, Анна, если бы вы не приехали со мной в Вайнторп-Касл. Ваше искусство спасло жизнь сыну моего брата. Если бы Ричард умер, всю нашу семью постигло бы тяжкое горе, но Хью такая новость убила бы вернее всякой сарацинской стрелы. Он любит этого мальчика больше жизни.

Сестра Анна наклонилась и легким ласковым прикосновением промокнула на детском лбу мелкие капельки пота. Он улыбнулся во сне.

— Повинуясь не столько долгу, сколько из одной лишь дружбы, я бы, Элинор, отправилась с вами, куда угодно. Но когда вы сказали мне, что ваш племянник тяжело болен и ваш отец просит меня приложить мои скромные умения, подгонять меня было не нужно.

Она взглянула на мальчика, и ее лицо прояснилось.

— Бог благословил вашего брата поистине чудесным ребенком.

Элинор обошла кровать и, подойдя к монахине, обняла ее за талию. Анна, которая была намного выше своей настоятельницы, обхватила рукой ее плечи, и женщины прижались друг к другу. Элинор знала, что спасение этой молодой жизни имело для ее подруги, маленький сын которой умер, несмотря на все ее усилия, особый смысл. Довольно долго они молча стояли и смотрели, как мальчик, по-прежнему легко дыша, спал посреди огромной кровати.

— Ваше вмешательство, Анна, не пустяки. Моя тетя в Эймсбери говорила мне, что слухи о вашем искусстве дошли до двора. Вот доказательство: мой отец определенно наслышан о вашем даре. Как смогу я когда-либо отблагодарить вас за то, что вы спасли жизнь моему племяннику?

Элинор понизила голос до шепота:

— Пускай Ричард — побочный сын моего брата, но Хью души не чает в мальчике, как будто этот ребенок рожден ему законной женой. И мы все тоже. Когда малыш заболел, мой сиятельный отец даже уступил ему свою кровать и свою спальню.

Она усмехнулась.

— Он прямо тает всякий раз, когда мальчик обнимает его колени. Готова поклясться, что года через два, когда Ричард подрастет и будет годен для такой учебы, отец станет просить короля взять его пажом ко двору — настолько ему будет жалко хотя бы ненадолго расстаться с ним.

— Что ждет Ричарда, когда ваш старший брат вернется из Святой земли и должен будет жениться? — при этих словах глаза сестры Анны, обращенные к мальчику, подернулись грустью.

— Хью помнит о своем долге произвести на свет законных наследников, но он будет тянуть с ним, сколько возможно. Честно говоря, он такой целомудренный сэр Галаад, что мы удивились, когда он принес нам этого мальчика и сказал, что он его сын. Даже наш отец не мог поверить, как он улучил время от ристаний, чтобы зачать сына.

Элинор улыбнулась.

— Мои братья оба не спешат с женитьбой. Даже у Роберта главной любовью всегда было родное поместье. Имение заменяло ему жену, и он так же не торопится изменять ему, как Хью — своему рыцарству. Наши родители произвели на свет монашествующее потомство, хотя два моих брата не согласились бы со мной.