Неизвестный венецианец - Донна Леон Страница 3

Новость прозвучала как гром среди ясного неба. Ее принес младший секретарь из бюро по делам иностранцев, дядя которого, живший в одном доме с супругами Патта, в маленькой квартирке этажом выше, уверял, что утром, когда он как раз проходил мимо двери их квартиры, взаимные разногласия супругов достигли высшей точки. Патта, сообщал дядя, несколько раз выкрикивал фамилию Бурраска, угрожая арестовать его, если он только посмеет заявиться в Венецию; в ответ синьора Патта обещала не только уехать к Бурраске, но и сняться в главной роли в его следующем фильме. Дядя, поднявшись по лестнице, провел следующие полчаса в попытках открыть нежданно заклинивший замок своей собственной квартиры, а супруги тем временем продолжали обмениваться угрозами и оскорблениями. Скандал закончился прибытием катера-такси и отплытием синьоры Патты в сопровождении шести чемоданов, которые снес водитель, и проклятий ее мужа, которые доносились до дяди благодаря тому, что их подъезд имеет превосходную акустику, то есть проводит звуки на манер полой трубы.

Новость достигла квестуры в восемь часов утра в понедельник, опередив Патту, который приехал в одиннадцать. В половине второго поступил звонок об убитом трансвестите, когда большинство сотрудников, сидя в буфете за обедом, обсуждали будущую карьеру синьоры Патты в качестве порнозвезды. Вице-квесторе Патта вдруг обрел небывалую популярность. Это подтверждал тот факт, что один из столиков пообещал сто тысяч лир тому, кто первым отважится справиться у него о здоровье супруги.

Гвидо Брунетти узнал об убийстве от самого вице-квесторе Патты, который вызвал его к себе в кабинет в два тридцать.

— Мне только что позвонили из Местре, — сообщил Патта, пригласив Брунетти садиться.

— Из Местре, вице-квесторе?

— Ну да, это место по ту сторону Понта делла Либерта [3], — съязвил Патта, — слыхали, наверное.

Вспомнив утренние новости, Брунетти счел за лучшее не реагировать.

— Что у них случилось, синьор?

— У них там убийство, а расследовать некому.

— Но в тамошней полиции больше людей, чем у нас, синьор.

— Я знаю, Брунетти, но один комиссар у них лежит с переломом, два других уехали в отпуска, а третий, — он едко усмехнулся, — в декретном отпуске. Аж до февраля.

— А те, что просто в отпуске? Почему бы их не вызвать на работу?

— Один смылся куда-то в Бразилию, а другого вообще неизвестно где искать.

Брунетти было проворчал, что, прежде чем уезжать в отпуск, комиссар обязан оставить адрес или телефон для связи, но, взглянув на Патту, только спросил:

— Что за убийство, синьор?

— Убит мужчина-проститутка. Трансвестит. Нашли в поле с проломленной головой и разбитым лицом, провинция Маргеры. — Не успел Брунетти раскрыть рта, Патти добавил: — Не надо вопросов. Поле в Маргере, а скотобойня, которой оно принадлежит, относится к Местре, так что это их дело.

Брунетти, не желая тратить время на выяснение тонкостей имущественного права и муниципальных границ городов, спросил только:

— Откуда им известно, что убитый занимался проституцией, синьор?

— Понятия не имею, откуда им это известно, Брунетти, — раздраженно отвечал Патта, повышая голос. — Я вам передаю их слова: мужчина, проститутка, в женском платье, голова всмятку.

— Когда его обнаружили, синьор?

Делать записи было не в обычаях Патты, и он, конечно, и не подумал зафиксировать подробности, которые ему сообщили по телефону. Вообще, сам факт убийства его не волновал. Шлюхой меньше, шлюхой больше — какая разница? Плохо только, что его людям придется выполнять чужую работу и в случае успешного раскрытия преступления все заслуги припишут коллегам из Местре. Но, поразмыслив, он решил, что с учетом последних событий в его личной жизни не надо лишний раз привлекать к себе внимание — даже лучше, что Местре достанется вся слава — и добрая, и худая.

— Мне звонил квесторе из Местре и спрашивал, не могли бы мы взять на себя расследование. Чем вы трое сейчас заняты?

— Мариани в отпуске, Росси до сих пор изучает материалы дела Бортолоцци.

— А вы?

— А я ухожу в отпуск со следующей недели.

— Это подождет, — уверенно заявил Патта, и от этой уверенности все планы Брунетти на отпуск сразу повисли в воздухе. — Ничего, дело ерундовое, вы быстро с ним разделаетесь. Выйдете на сутенера, достанете у него список клиентов. Один из них и есть преступник.

— А у них бывают сутенеры?

— У проституток? Конечно бывают.

— А если это трансвестит? Да и был ли он проституткой?

— Это вы меня спрашиваете, Брунетти? — рявкнул Патта, вне себя от злости, что снова напомнило Брунетти о семейных неприятностях начальника, и он поспешил сменить тему:

— Когда он вам звонил, синьор?

— Несколько часов тому назад. А что?

— Интересно, тело уже убрали?

— Скорее всего, не оставлять же его на жаре.

— Да, конечно, — согласился Брунетти, — а куда его отвезли?

— Понятия не имею. Наверное, в какую-нибудь больницу. Может, в Умберто Примо. Там есть морг и производят вскрытия. А что?

— Хотелось бы взглянуть, и на место, где это случилось, тоже.

Патта был не из тех, кого увлекают подробности.

— Раз это дело Местре, возьмите у них машину и водителя. Наших не берите.

— Что-нибудь еще, синьор вице-квесторе?

— Нет. Я уверен, что там ничего сложного. За неделю вы успеете сдать его в архив и поедете в свой отпуск, как собирались.

Как это было похоже на Патту: он и не подумал поинтересоваться планами Брунетти или тем, во что ему обойдется изменение этих планов вроде отмены брони в гостиницах. Все это были незначительные детали, мелочи.

Выйдя из кабинета, Брунетти увидал, что, пока он беседовал с Паттой, в приемной у шефа успели поменять мебель. В маленькой комнате, примыкающей к кабинету, стоял теперь письменный стол, а под окном — круглый журнальный столик.

Брунетти спустился на первый этаж, где размещались низшие чины — те, что носили форму. Дежурный, сержант Вьянелло, разбирал за столом какие-то бумаги. Не успел Брунетти ничего спросить, он поднял голову, улыбнулся и сказал:

— Да, комиссар, это правда. Тито Бурраска.

Услышав его слова, Брунетти испытал второе потрясение, не меньшее, чем за несколько часов до того, когда до него дошли слухи о случившемся. В Италии Тито Бурраска был человек-легенда, если можно так выразиться. Он начал снимать кино в шестидесятых, фильмы ужасов, полные крови и вывороченных внутренностей, таких откровенно бутафорских, что фильмы вызывали смех и иначе как пародия на жанр не воспринимались. Но Бурраска был хоть и бездарь, но не дурак. Он быстро оценил вкусы публики и стал выпускать еще более откровенные подделки. Вампиры в его картинах могли щеголять в наручных часах, будто бы забывали снять их перед съемкой, о бегстве графа Дракулы сообщали по телефону, актерские приемы были ходульные, как у марионеток. Вскоре он прославился и превратился в культовую фигуру. Народ валом валил на его фильмы, с азартом выискивая его «промахи» и веселясь от души.