Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова Страница 3

– Девушка, – внезапно обратился ко мне Стас, – не хотитепойти на концерт? Теперь я имею лишний билетик. Или вы ждете кого-то?

– Нет, – улыбнулась я, – просто сижу, наслаждаюсь хорошейпогодой. Честно говоря, я совсем не собиралась посещать никакие концерты и неодета соответствующим образом.

– Ерунда, – отмахнулся Стас, – по-моему, вы чудесновыглядите. Так как? Пойдемте, хороший концерт.

– Я не слишком люблю классическую музыку, лучше пригласитевон ту даму, видите, в зеленом платье. Кажется, ей очень хочется попасть наконцерт, у всех лишний билетик спрашивает.

– Уж извините, но я не намерен провести два часа возлекрашеной мочалки, закатывающей глаза от экстаза. Ну решайтесь! Послушаеммузыку.

Я быстро сказала:

– Боюсь, не получится. Невестка с сыном хотели сегодня пойтив гости, мне придется сидеть с внуками.

Стас расхохотался:

– Смешно, ей-богу! Я не сексуальный маньяк, просто приглашаювас на концерт, потому что моя дама устроила истерику и образовался свободныйбилет. Я не собираюсь звать вас потом в ресторан или тащить к себе домой.Впрочем, если пожелаете, можем выпить в буфете шампанское.

Я побренчала в кармане ключами.

– Шампанское отменяется, боюсь, в ГИБДД унюхают запах.

– Тогда кофе с пирожными, – улыбнулся Стас. – Ну, пошли.

Но я еще колебалась. Вот так просто отправиться с незнакомымчеловеком в консерваторию? Ко мне уже давно не пристают на улицах, вернее, ивспомнить не могу, когда в последний раз лица мужского пола проявляли ко мнетакой настойчивый интерес.

– Ну, Дашенька…

– Откуда вы знаете, что меня зовут Даша?

Стас удивился:

– Даша? Не знаю.

– Вы же только что сказали: Дашенька…

– Нет, я произнес: душенька. Кстати, ваше лицо мне отчего-тознакомо. Вы не в Мориса Тореза учились?

– Нет, в Инязе.

– А-а-а, значит, точно встречались. Наши мальчики постояннобегали к вашим девочкам.

– Но это было страшно давно!

– Вы переводчик?

– Была преподавателем, французским владею свободно, немецким– посредственно.

– А у меня арабский и английский. Скорей всего, у нас полнообщих знакомых. Вспомнил! Я видел вас на юбилее у Зырянова, в «Праге», нафуршете. Знаете Лешку?

– Очень хорошо, дружу с его бывшей женой Мариной.

– Ну вот! – обрадованно воскликнул Стас. – Мир тесен, плюнь– и попадешь в приятеля. Ну теперь согласны со мной пойти? Хотите сейчаспозвоню Зырянову, и он вам скажет, что Стас Комолов вполне приличный человек? Ипотом, у меня такое скверное настроение. Сделайте милость, вставайте.

Внезапно я ответила:

– Ладно.

В конце концов, получается, что этот Стас мне и впрямьзнаком, вечер тихий, солнечный, на улице тепло, домой ехать неохота… Отчего несходить на концерт? Если будет очень скучно, то уйду в антракте. И потом,просто жаль мужика, его жена та еще штучка.

Стас ухватил меня крепкой рукой пониже локтя и буквальнопотащил к входу. Я покорно пошла рядом. Так кролик цепенеет перед удавом и намягких, подламывающихся лапках приближается к пасти пресмыкающегося.

Билеты у Стаса оказались не простые, а контрамарки, причем вдиректорскую ложу. Мы вошли в крохотное помещеньице последними и едва успелизанять места, как на сцене появилась женщина в черном платье и хорошопоставленным голосом завела:

– Начинаем концерт…

– Совсем не то, правда? – наклонившись ко мне, тихо спросилСтас.

– Что вы имеете в виду? – удивилась я.

Комолов улыбнулся:

– Вы, наверное, и правда редко ходите сюда. В консерваторииработала конферансье Анна Чехова, для людей, любящих музыку, ее имя сталосимволом Большого зала. К сожалению, Анна не так давно умерла, а новая девочкарешительно никому не нравится, выглядит отвратительно.

– Вы просто к ней не привыкли.

– Может быть, – пожал плечами Стас.

Мы прекратили разговор, потому что дирижер взмахнулпалочкой, и оркестр заиграл Малера. Никакого трепета или восторга я не испыталаи принялась, скучая, разглядывать интерьер.

Годы не властны над Большим залом. Если смотреть вверх, напотолок и стены, то создается полное ощущение того, что в машине времени яперенеслась назад, в славные 60-е годы. Вот я, девочка-школьница, отчаяннопытаюсь зевнуть с закрытым ртом. Сидящая рядом Афанасия толкает внучку локтем вбок:

– Не отвлекайся, они играют гениально.

Я покорно пытаюсь открыть слипающиеся глаза и упираюсьвзглядом в сцену. Вид десятка мужчин и женщин, старательно размахивающихсмычками, не вызывает у меня никакого энтузиазма, а пианист похож на большуюворону, склевывающую с клавиш крошки. Сзади оркестра высится торжественныйорган. От тоски я начинаю пересчитывать блестящие трубы и каждый раз получаюдругое количество никелированных железок, их то семьдесят, то восемьдесят две.За этим нехитрым занятием время идет быстрее, и наступает долгожданный антракт.Одна беда, бабушка никогда не ходит в буфет, она предпочитает прогуливаться пофойе.

– Что-то сегодня оркестр не звучит, – прошептал Стас. –Малер слишком шумный, ударные прямо по ушам бьют.

Я согласно кивнула, у меня тоже заболела голова. Пожалуй, вантракте следует с ним мило распрощаться и отправиться домой. Кстати, вдиректорской ложе оказались не удобные кресла, с мягкими спинками и широкимиподлокотниками, а страшно некомфортные простые стулья, выкрашенные белойкраской. Наверное, считается, что человек, попадающий сюда, настолько увлеченмузыкой, что не должен замечать ничего вокруг. Но мне было жестко, а потомзаболел позвоночник. Наконец пришло время перерыва.

Дождавшись, пока народ выйдет в фойе, я повернулась к Стасуи уже хотела сказать:

– Простите, мне пора домой, – но увидела его бледное досиневы лицо и испугалась:

– Вам плохо?