Наследница дворянского гнезда - Марина Серова Страница 3

* * *

Несмотря на стремление Марты как можно скорее посетить последнее пристанище деда, я уговорила ее отправиться в гостиницу. Спешить было уже некуда, ей необходимо было привести себя в порядок и немного успокоиться. К тому же мне хотелось провести разведку на местности без путающейся под ногами никчемной и ноющей девицы. В идеале, хорошо было бы поднести все интересующие ее сведения на блюдечке с голубой каемочкой и распрощаться. Что-то подсказывало мне, что она попросит меня быть ее гидом по захолустному Горовску, в котором провел жизнь обожаемый дед, которого она практически не помнила.

Интересно, что ею двигало? Вот не могу поверить, что молодая девица из заплесневевшего в своем благополучии Копенгагена бросила все, собралась в считаные часы и рванула в российское захолустье только для того, чтобы кинуть горсть земли в могилу того, кто двадцать лет назад качал ее на коленях. Или за словом «ностальгия» действительно стоит мощная, сметающая все на своем пути сила?

Не раздумывая долго и не тратя время на маскировку, я отправилась по адресу, который дала мне Марта. Ни у нее, ни у меня не нашлось обрывка бумаги, поэтому улицу, номер дома и квартиры Марта накорябала на обратной стороне жестоко измочаленной телеграммы, которая сообщала о кончине деда. Дело, которым я занялась, и делом-то назвать было нельзя. Ни мне, ни русской эмигрантке ничего не угрожало, ее чести и материальному благополучию не был нанесен урон, никто не ломал ей жизнь и не покушался на самое дорогое. То есть не было у нее тех проблем, с которыми привыкла иметь дело я.

Так получилось, что по воле кого-то сверху я стала помогать тем, кто не мог постоять за себя. Нет, я не консультировала обиженных на тему тонкостей составления сутяжных документов, не организовывала митингов протеста, я просто старалась повернуть линии судьбы заказчика и заказанного так, чтобы сотворенное зло вернулось к своему автору как можно быстрее. Допускаю, что провидение и само позаботилось бы об этом, но иногда ждать высшего возмездия приходится так долго… Впрочем, сегодня был не тот случай. Сегодня мне просто необходимо было создать видимость бурной деятельности и ускользнуть от простого женского счастья в том виде, в каком его предлагал мне Ариша.

Я нашла нужную улицу, дом, припарковала машину на обочине. Номер квартиры вылетел из головы, и я снова развернула замусоленную и политую слезами бумаженцию, в недалеком прошлом именуемую телеграммой. Вполне вероятно, что в квартире никого не окажется. Марта сказала, что дед, по ее предположению, жил один, других родственников у него не было. Если никто на мой звонок не откроет, пойдем проверенным путем, будем опрашивать соседей. Обычно на телеграммах не пишут адреса отправителя, но я сочла нужным проверить, нет ли на листке координат «друга», отправившего послание внучке Лепнина.

Увы, нет. А так хотелось решить проблему, не прилагая к этому никаких усилий! Я машинально пробежала текст глазами, и вдруг простейшая мысль пришла мне в голову: кстати, а почему это телеграмма пришла так поздно? По словам Марты, она собралась за один день, благо близкое знакомство с консулом российского посольства помогло уладить необходимые формальности. Сколько может идти международная телеграмма? Часы, не сутки же! Ну уж не неделю, точно. Если родственников вызывают на похороны, то вряд ли будут отправлять телеграмму задним числом да еще с таким опозданием. Непонятно. Получается, что «друзья» Матвея Васильевича и не больно-то хотели, чтобы родственники успели на похороны? А почему? Может, просто забыли за хлопотами и поздно спохватились? Или сыграло роль обычное российское разгильдяйство, и виноваты почтовые работники. А может… Что «может», я додумывать не стала. Сначала попробуем найти друзей Матвея Васильевича и место на кладбище, как и просила меня заказчица.

Как и следовало ожидать, на мой звонок в дверь никто не ответил. Не особо веря в удачу, я нажала на кнопки звонков нескольких соседних дверей – тишина. Конечно, а чего я хотела? Май, выходной, кто же добровольно будет сидеть дома? У кого дача, у кого шашлык, кто-то просто забивает «козла» под липами во дворе или выгуливает собачку. Я не сочла первую попытку за неудачу, время у меня еще было. Кроме того, существовало множество более результативных путей выявления знакомых Лепнина, чем примитивный опрос соседей. Другая мысль не давала мне покоя – телеграмма. Какой-то назойливый червячок в моем сознании продолжал точить мне мозг: столь длительное опоздание не случайно.

Я решила себя не мучить и поехала в ближайшее отделение связи. Марта, скорее всего, сейчас отсыпается, домой она улетит только через неделю, успеет и на могилке поплакать, и город осмотреть, и милые сердцу безделушки забрать, и встретиться с адвокатом. Должен же был Матвей Васильевич оставить завещание: даже если он и был обычным нищим российским пенсионером, квартира чего-то да стоила. Даже по европейским меркам. Кстати, если Марте потребуются услуги специалиста, я вполне могла бы ей помочь и в этом. Все-таки дипломированный юрист с опытом работы. А что? Может быть, пора закончить с экстремальной деятельностью на грани законности и с высокой степенью риска и заняться спокойной, нудной, благополучной юридической практикой?

Скептически хмыкнув в ответ на свой внутренний душевный порыв, я толкнула дверь отделения связи и подошла к единственной сотруднице. Признаться, не дружу я почему-то с почтовыми работниками. Не понимаю, им не нравлюсь конкретно я или все посетители? Почему-то на любой мой предельно вежливый вопрос эти дамы либо даже не поворачивают головы, либо обливают меня таким вязким презрением, что желание обращаться к ним пропадает надолго. Хотя, господа, скажите откровенно, есть ли среди вас мазохисты, посещающие это унылое заведение просто из спортивного интереса? Желания поразвлечься? Возможности поцапаться с сотрудницами? Стремления постоять пару часов в очереди? Вот то-то и оно. Все мы оказываемся там только по крайней необходимости.

Памятуя о прежних, не совсем удачных попытках общения с дамами за стойкой, я не стала особенно церемониться и выложила на стойку до неприличности измятую телеграмму:

– Кто принимал телеграммы десятого числа сего месяца?

– Ну, моя смена была, – удосужили меня ответом.

– Значит, вам знаком этот текст.

Женщина за стойкой, чем-то похожая на постаревшую мопсиху, сердито глянула на меня поверх очков, но телеграмму взяла. Морщась от недовольства, вчиталась в текст, поиграла бровями, будто что-то припоминая, и швырнула мне в лицо мятый бланк:

– Вы чего мне даете? Вы думаете, я буду это читать? Из какой ж… вы ее достали? Может, она в помойке валялась, а вы ее культурным людям в руки суваете? Идите отсюда, не мешайте работать, только очередь создаете.

Столь бурной реакции, признаюсь, я не ожидала. И мне она не понравилась. К тому же в зале толкалась всего пара посетителей, и те рассматривали газеты на стойке, поэтому ее заявление об искусственно создаваемой мною очереди было, по меньшей мере, беспочвенно. Не торопясь, я нагнулась, подобрала упавший на пол бланк, вернула его на стойку пред заплывшие очи «мопсихи».

– Значит, телеграмму принимали вы, – утвердительно сказала я.