Мгла - Альбина Десницкая Страница 3

— Повеселилась, устала бедняжка, — размышлял он про себя, — видно и вправду сил нету по телефону с этим уродом разговаривать.

Нервы его были на взводе. Когда по телевизору закончился футбол, Виталий вошел в спальню и с удивлением заметил, что Лариса уже крепко спит, посапывая. Он разделся, безразлично посмотрел в сторону жены и, повернувшись к ней спиной, попытался уснуть. Сон не шел, его очень волновала завтрашняя встреча с Прохором. Завтра он узнает все об этом мерзавце, который пытается разрушить семью Виталия. Казалось, что ночь длится слишком долго, а рассвет никогда не наступит. Виталий вспоминал, как счастливо они жили все эти годы. Он слишком много времени уделял работе, потому что любил свою работу. Но все свободное от работы время он проводил с семьей. Он любил Ларису, а она любила его. Через два года после того, как они поженились, у них родилась Иришка. Она поздно начала ходить, потому что была упитанным ребенком, но зато в два года уже очень хорошо разговаривала, раскатисто выделяя букву «р», и даже читала стишки на елке в районном Доме культуры. Девочка была послушным ребенком и очень любопытным. Однажды, когда Виталий оставил дома «тревожный» чемодан, где лежали все необходимые вещи на случай тревоги, Иришка не могла не узнать, что там лежит. Он вспомнил, как раздался дикий вопль, как слезились глаза и скребло в горле, как выбежала из комнаты дочка с лицом, перепачканным чем-то оранжевым. Лариса не сразу поняла, что случилось, а он, сообразив, что ребенок набрызгал себе в рот содержимое газового баллончика, схватил девочку на руки и понес в ванную. Кажется, совсем недавно Ирина окончила школу, и вот уже заканчивает институт. Куда ей устраиваться на работу? Мамашу теперь явно этот вопрос не волнует, сейчас у нее другое на уме. Когда начало светать, Виталий уснул, и проснулся в семь от сигнала будильника. Он так и пролежал всю ночь спиной к жене, и теперь не хотел, чтобы она заметила, что он уже проснулся. Он продолжал лежать на левом боку, притворяясь спящим. Виталий слышал, как Лариса пошла умываться. Как одевается перед зеркалом. Наряжается, — думал он, все так же притворяясь спящим, хотя делать это было уже сложно, ноги затекли, хотелось перевернуться на другой бок, — опять вечером побежит мне рога наставлять. Ну, ничего недолго ей осталось порезвиться. Выходя из спальни, Лариса, пробурчала себе под нос:

— Жрать да спать, все, на что он способен, вместо того, чтобы работу искать».

Типичная ситуация. Семейное счастье трещало по швам. Похоже, что развод уже не за горами.

Виталий встретился с Прохором в том же кафе во время обеденного перерыва, и опять они заняли столик в глубине зала. Прохор не стал себе ничего заказывать, сославшись на отсутствие времени. Виталий попросил только чай. От нетерпения у него ломило виски.

— Вот, смотри, — выкладывая на стол пачку бумаг, Прохор внимательно наблюдал за реакцией товарища. — Это все ее звонки, в том числе, и смс— сообщения за последние два месяца. Я просмотрел их и нашел номер телефона, с которого ей звонят по вечерам. Это информация об абоненте, который является причиной ваших семейных неурядиц.

Виталий поспешно взял в руки принесенные Прохором бумаги. Первым делом он просмотрел сведения об абоненте.

— Колышев Геннадий Степанович, шестьдесят четвертого года рождения, паспорт, серия, прописан в деревне Аксаково Мытищинского района на улице Колхозной, — вслух читал он, — так вот оно что, со своим начальником замутила!

— Не могу поверить, — сочувствующе произнес Прохор, — ты извини, я очень тороплюсь, рви бумаги и пошли.

— Еще пять минут, — попросил Виталий.

Он бегло просмотрел каждый лист. Дойдя до смс — сообщений и прочитав первое из них: «Я уже соскучился. Позвони, когда сможешь», он схватил всю охапку и стал нервно рвать листы один за другим, проклиная вслух своего соперника:

— Мразь, подонок, я тебе покажу, как чужие семьи разбивать!

Прохор с удивлением наблюдал за происходящим, он еще никогда не видел такого разъяренного Горева. Опасаясь, что кто-нибудь их заметит, он все время оглядывался по сторонам.

— Слушай, Витька, прекращай, на нас могут обратить внимание, — собирая разбросанные Виталием бумаги, потребовал Прохор. — Я же тебя предупреждал, твоя прихоть может стоить мне работы, а то, не дай бог, и дело возбудят за распространение секретных сведений.

Но Виталий его не слышал. Он обхватил голову руками, все происходящее казалось ему кошмарным сном.

Василий вышел из заброшенного дома и огляделся. Ни одной живой души. Ни кошки, ни собаки, ни птички какой-нибудь. Привычно хотелось есть. Надо идти на свалку. Там хоть что-нибудь да найдешь из съестного. Но сил было мало. Пришлось сесть на ржавое, перевернутое вверх дном ведро. Вдохнул полной грудью. Вроде полегчало. Опять нахлынули воспоминания.

Василий увидел себя в проходе свиноводческого комплекса. Его подташнивало от той еды, если это можно было назвать едой, которую он съел на завтрак. Она мало отличалась от того, чем кормили свиней. За два года он настолько привык к этим существам, что ни едкий запах свинячьей еды, смешавшийся с запахом дерьма, ни бесконечный визг этих животных не производили на него никакого впечатления. Первое время после того как парень увидел, из чего готовили пищу для свиней, он практически голодал. Для усиления вкуса при мясном откорме к таким концентратам как кукуруза, зерноотходы, жмых, добавлялся бульон, который варили из внутренних органов свиней, а также туш умерших от паразитарных заболеваний особей. Но спустя две недели, прожитые в тяжком физическом труде и почти без пищи, Василий начал падать в обмороки. А за это очень жестоко наказывали. Понимая, что надо есть ради того, чтобы выжить, он начал вталкивать в себя, так называемую пищу. Теперь он часто вспоминал, как отказывался от вкусного обеда, приготовленного матерью, только лишь потому, что хотел досадить ей. Василия родители баловали с малых лет, потому что души в нем не чаяли. Потакали любым его капризам. И уже к пяти годам он был неуправляем. Однажды Вася закатил истерику прямо в фойе цирка после представления, потому что не получил вдобавок к купленной указке, переливающейся разноцветными огоньками, и мороженому, еще одну игрушку. Он бился в истерике, катаясь по полу и размахивая руками и ногами, при этом ударил мать прямо по коленной чашечке. Не обращая внимания на боль, мать пыталась уговорить сына прекратить истерику. Но все было напрасно. Пока Василий не получил желаемую игрушку, он не успокоился.

Голос бригадира вырвал Василия из воспоминаний: «Чего стоишь? Развози еду!». Он послушно взял тачку, на которой уже стояли два огромных бидона с поросячьей едой, и пошел по узкому проходу между клеток с животными.

…Василий еще раз глубоко вздохнул. Улыбнулся самому себе в предвкушении удачного дня. И двинулся в путь, помахав заброшенному дому:

— Скоро увидимся!

Дом без окон и дверей, с дырявой крышей и покосившимися стенами, был его единственным другом. Единственным пристанищем. Единственной точкой опоры в нелепо сложившейся жизни.