Демоны Микеланджело - Джулия Бьянки Страница 3

Нет, скорее это был узкий предмет, высотой в человеческий рост, прикрытый большим куском парусины. Небрежно наброшенная ткань съехала, представила его взору нечто, подобное светлому обломку скалы. Сердце скульптора колотилось с небывалой скоростью. Он уже не просто догадывался, а был уверен — под грубой тканью, слоями земли и грязи таится мраморная статуя…

Непогода усиливалась, дождевые капли на лету превращались в крошечные острые кристаллы льда, больно впивались в кожу. С каждым порывом ветра верхушки деревьев надсадно скрипели, а ледяная крошка становилась крупнее, достигла размеров крупных бобов и колотила по скатам крыши так звонко, что синьор ди Буонарроти не сразу расслышал голос, обращенный к нему. Силуэт обладателя голоса обозначился среди снежной круговерти — жизнерадостный толстячок, он подошел так близко, что Микеланджело смог хорошо разглядеть его лицо, покрытое сеточкой тонюсеньких алых прожилок, типичной для закоренелых выпивох. Скульптор распрямил плечи и улыбнулся — житейский опыт подсказывал, что договориться о сомнительном дельце проще всего с человеком, имеющим пристрастие к выпивке.

— Эй! Мне что, в третий раз повторить? Какого рожна вы здесь ищете, синьор?

— Я ищу мессира Бальтасара.

Толстячок поежился под худым плащом, вся его одежда имела затрапезный вид.

— Хозяина нету, но если вам требуются какие пилюли или порошок — пожалуйте.

— Мессир оставил вам ключи от аптеки?

— Мне? Да вы шутник, синьор! Я же здесь вроде кучера, а конюха мессир не держит, потому я управляюсь за обоих. Вся связка ключей сейчас у маэстро [3]Ломбарди.

— Он эмпирик? [4]

— Ась?

— Этот синьор практикующий врач?

— Ну. Если сказать по-простому, он на подхвате у самого мессира.

Толстячок толкнул плечом тяжелую дверь и пропустил скульптора в закопченную комнатушку, служившую кухней. Стены были сложены из такого же тесаного камня, что и ограда, а узкие, как бойницы, окна почти не впускали сюда света, наверняка здание, в котором обосновался мессир, было выстроено не меньше трехсот лет назад. Как и в те забытые времена, вокруг очага толкалась домашняя челядь, всем своим видом подтверждавшая слухи о редкостной скаредности мессира Бальтасара. Выглядели они натуральными ободранцами, даже короткая докторская мантия, наброшенная на плечи высокого молодого человека, при ближайшем рассмотрении оказалась довольно потрепанной. Без сомнения, он и был маэстро Ломбарди. Микеланджело спросил порошков от головной боли — в непогоду эдакая напасть мучит очень многих — хотя сам он был человеком физически крепким и не подверженным эдакой напасти, а всего лишь рассчитывал быть приглашенным в комнаты, где выставлены раритеты из коллекции.

Расчет оправдался лишь отчасти, маэстро действительно провел его в лабораторию «учителя», как он называл мессира Бальтасара. Хотя почетное место в комнате занимала Ricettario fiorentino [5]— официальный фармацевтический справочник, установленный на специальном пюпитре — любой алхимик счел бы себя в раю, попав сюда: перегонные кубы поблескивали посеребренными боками, между которыми змеились витые трубки, колбы, закрепленные в высоких штативах, замерли над горелками, тигли разных размеров теснились у стены, а сосуды цвета кобальта были готовы принять редкостные субстанции. Между ними теснились стеклянные, фарфоровые, глиняные горшочки и баночки с ярлычками, заполненными по-латыни аккуратным почерком. Всякий артист черпает у природы не только вдохновение, но и инструменты, потому многие наименования были знакомы Микеланджело, а некоторые субстанции считались большой редкостью.

Не удержавшись, он протянул руку к узкому флакону из прозрачного стекла, схватил и встряхнул его. Темно-красный порошок внутри приятно зашуршал — действительно «Daemonorops draco» [6]— «Драконья кровь»!

Торговцы специями и ладаном иногда привозят эту редкостную субстанцию. Рассказывают, на затерянных среди морей островах, где пролилась кровь последнего дракона, выросли особые деревья. Когда над морем рокочет и сверкает молниями ураган — за окном загремел мощный грозовой раскат, да такой, что Микеланджело вздрогнул, — кора на их стволах трескается, выпуская наружу кровавые слезы дерева — его сок. Жгучее солнце высушивает его, руки сборщиков превращают окаменевшие капли в порошок… которым скульпторы пользуются при полировке мрамора.

Маэстро резко выдернул флакон у него из рук и вернул на место — его учитель не какой-то шарлатан, или хуже того, чародей, отдавший душу в заклад Сатане, он ученый медик, а всякому врачу известно, что растворенная «драконова кровь» убивает ядовитые миазмы даже самых страшных недугов вроде черной оспы или чумы. Тем и ценен.

Он отпер ларь со снадобьями, вытащил связку бумажных пакетиков, отсчитал три штуки и сунул его синьору ди Буонарроти, принял монеты в оплату. Помощник показался ему человеком малообщительным, а черты его лица выглядели вполне заурядными. Однако было в его лице нечто такое, что заставило взгляд скульптора задержаться. Он был достаточно опытным артистом и знал, как вдохнуть жизнь в зарисовку или скульптуру — обычным человеческим лицам несвойственна симметрия. Сделай легкий намек на разницу между частями лица или подчеркни ее до гротеска, и оно обретет живость. Но лицо маэстро Ломбарди были слишком правильными, его глаза, ноздри, скулы и даже уголки губ повторяли друг друга с дотошной точностью, как на ученическом подмалевке.

Вдоволь налюбовавшись этим феноменом, он осведомился о диковинках, которые собирает мессир Бальтасар, и был вознагражден осмотром заспиртованного цыпленка о двух головах, чучелом крокодила, десятком топорных зарисовок человеческих органов и тканей, и целой шеренгой недурно обработанных звериных и человеческих черепов со следами разнообразных травм. Никакого прозрачного, стеклянного черепа среди них не обнаружилось, а единственным раритетом, пробудившим любопытство в Микеланджело, была ловкая подделка. Некто, обладавший ловкими руками и поистине инфернальным чувством юмора, соединил вместе части волчьего и человеческого черепов, дополнив свое творение необычайно длинными резцами, выточенными из коровьего рога. Химера была поименована на бирке как «Череп ликантропа (человеко-волк) из Валахии».