Жизнь нежна - Галина Владимировна Романова Страница 3

— Еще тот бездельник, — зашептала она со смешком. — Сам отдыхать собрался, на все лето уезжает, а тебя за себя оставляет.

— Разве это плохо?

— А что хорошего?

— То уже хорошо, что он мне доверяет, составил доверенность генеральную на мое имя. Это разве плохо? И зарплату на все три месяца мне положил. Кому-то это не понравилось, но он сразу сказал всем недовольным: за меня остается мой брат. О как!

— Брат! — возмущенным шепотом пробормотала Тая, совершенно сомлев в его руках. — С братом не мешало бы поделиться при таких-то доходах. А то нанял тебя, понимаешь, как…

— Нет, малыш, ты не права, — снова возразил Сергей, увлекая ее к крохотному дивану в углу кабинета. — Он не нанял меня, он попросил, потому что никому, кроме меня, не верит. Знаешь, сколько желающих было! Терехов все порывался зятя своего туда впихнуть.

— Этого пижона со скучными глазами? — ахнула Тая, послушно раздеваясь. — Которого к тебе коммерческим директором пытался втиснуть и которого ты не взял?!

— Его, его. Слушай, давай оставим эту тему, — вдруг взмолился Сергей, застряв в домашних штанах. — Меня это отвлекает, напрягает, в конце концов.

— Давай оставим, — согласилась она, но не удержалась и добавила: — Только не я тебя напрягаю, а семейство братца твоего. Ой, смотри, милый, как бы чего не вышло! Чует мое сердце, сюрпризов еще много они тебе преподнесут!..

Страшный телефонный звонок застал Сергея за городом, и не его даже застал, а Терехова Ивана Сергеевича, который, празднуя свое пятидесятилетие, пригласил гостей человек семьдесят. Шум, гам… Хаустов уже был готов через час удрать оттуда, но нельзя. Терехов и так косился на него за полученную от брата генеральную доверенность, дающую право управления делами в отсутствие Алексея. Да и отказ его зятю долго не мог простить. Пришлось и приглашение на юбилей принять, хотя вырвать этот кусок времени из забитого делами рабочего графика было очень сложно. И зятя пришлось взять на работу, тоже из политических соображений. Всего как неделю тот отработал. К слову, неплохим оказалось начало его трудовой деятельности, энергичным.

— Серега! Серега, иди к нам!

Под ивами на самом дальнем краю участка Тереховых обосновался в компании молодых девушек Антон Панов — его давний друг и помощник. Тот когда-то уже успел поменять легкие брюки с рубашкой на костюм. Сергей видел его перед выездом из города, Панов точно был без пиджака, а теперь почему-то переоделся. Перед девушками молодыми, видимо, пижонится. Ему было весело и необременительно в шумной толпе гуляющих. Чего Хаустов не мог сказать о себе, он откровенно всем этим тяготился. К тому же Панов был холост и мог себе позволить порезвиться. А у Сергея жена имелась и пара маленьких мальчишек, которые вдруг раскапризничались, и Тае пришлось уехать с ними домой. Позвонила и сказала, что час уже, как сопят в кроватках сорванцы.

Он отошел от Панова с его шумной компанией подальше, окинул взглядом праздную толпу и со вздохом побрел к дому. Виновник торжества только что направился именно туда, и Сергею очень хотелось поймать его там и с виноватой миной отпроситься домой. Мотив, благо, к тому имелся основательный: Тая с детьми уехала, просила не задерживаться.

Ивана Сергеевича он нашел в гостиной на первом этаже. Тот с кем-то разговаривал по телефону. Новости, видимо, были не из приятных, потому что лицо его, обращенное сейчас к вошедшему Сергею, мрачнело все больше и больше. Когда Терехов опускал трубку, рука его заметно подрагивала.

— Сергей… — начал он медленно с непонятной печальной торжественностью. — Сергей, присядь.

Почему-то Хаустов его моментально послушался, хотя шел с намерением попрощаться и не собирался задерживаться, а тут послушно шлепнулся в кресло. Уставился на хозяина, потом вдруг нервно дернул губами и спросил:

— Что-то случилось, Иван Сергеевич?

— Да, Сергей, случилось, — не стал тот отрицать.

— Что?!

Тая только что звонила ему с домашнего, дети спали, тут он мог быть спокоен, хотя и зашлось сердце в какой-то момент от страха за них.

— Твой брат Алексей… — снова медленно начал Терехов, тут же зажал пальцами глаза и просипел: — Какая нелепость, господи! Какая нелепость!!

— Что с ним?! — прокричал, Сергей, настолько был напуган. — Что с Лешкой, Иван Сергеевич?!

— Он погиб… Его убили! Зарезали в собственной квартире. Мне только что позвонили из управления… Боже, кто бы мог подумать?! Кто?!

— Как зарезали?! Я не пойму! Он же должен был улететь сегодня с Зоей. А она?! С ней что?! — Он орал, как маленький, тонким-тонким фальцетом, зажав кулаки между коленей. — Что с Зоей?!

— С ней? — Тон Терехова мгновенно сделался ледяным. — С ней пока все в порядке. Ее ищут. Она скрылась с места преступления, Сережа. Вот так-то…

Сергей ничего не мог понять, ровным счетом ничего. И долго потом понять не мог, отвечая на вопросы в разных кабинетах.

Как могла Зоя, которая сдувала пылинки с Алексея, как она могла убить его?! За что же она воткнула ему нож под левую лопатку?! Ради денег, которые унесла потом в кожаном кейсе?! Но она ведь ни в чем не нуждалась. У нее и так всего было в достатке. Она не могла!..

Оказывается, смогла. И заранее все просчитала. И паспорт на другое имя себе заранее сделала, как выяснили со временем следователи. И мужа, умного, грамотного банкира заставила взять колоссальную сумму денег со счета. Хотя и неразумно было перед дальним путешествием снимать такую наличность. Она заставила, она! Потом убила его и скрылась с деньгами в неизвестном направлении.

— Вы ее найдете?! — спрашивал Сергей у каждого второго, с кем пришлось общаться в ходе расследования. — Вы найдете ее, ребята?!

— Постараемся, — туманно обещали они, пожимая плечами. — Она объявлена в федеральный розыск, но, сами понимаете… Знаете, сколько бегающих по стране преступников?

Он не знал. И статистика подобного рода его не интересовала. Его интересовал данный конкретный случай. Он очень хотел посмотреть беглой преступнице в глаза и задать один-единственный вопрос:

— Зачем ты это сделала??

Прошло три года

Любимая тетка на нее рассердилась. Впервые, кажется, рассердилась, и по-настоящему. Непонимание племянницы, ее природная недальновидность, унаследованная от матери, по мнению Полины Ивановны — так величали любимую тетку Полинки-младшей, ни до чего хорошего довести ее не могли.

— Знаешь, что становится уделом таких вот, будто бы утонченных птичек, как ты?! — воскликнула Полина Ивановна после десятиминутного сердитого молчания, во время которого смолила сигарету за сигаретой.

— Ну почему, теть Поль, «будто бы»? — Полина поморщилась. — Почему «будто бы»? Вечно вы ставите под сомнение мое хорошее воспитание.

— А ты вечно им кичишься, словно и… — Тетка пожевала полными, даже в старости сочными губами, пытаясь подыскать приличное слово, не нашла и брякнула: — Словно и в туалет никогда не ходила, Полинка!