Отпуск на вилле с призраком - Наталья Солнцева Страница 3

Тэфана смогла арендовать небольшой офис, где все было подчинено «лунной магии», от цвета стен и мебельной обивки до круглых голубых светильников и развешанных повсюду изображений и символов Луны. Ее популярность росла, как и мастерство. Сказать, что Тэфана обманывала, значило бы погрешить против истины. Она вселяла в женщин надежду, подкрепленную «небесной волей», и эта надежда порой оправдывалась.

Уже два года подряд они с мужем ездили по местам, где могли обнаружиться руины загадочного Храма, бродили по горному Крыму, встречались с краеведами-любителями и черными археологами. Увы, тщетно! Кроме опустошенных некрополей, железных удил, керамических черепков, бронзовых наконечников стрел и примитивных украшений, никаких следов древнее племя тавров не оставило. Тавры вели кочевую жизнь, у них не было долговременных поселений, а средства к существованию они добывали разбоем и войной.

– Представляю, каким великолепным было здешнее святилище Артемиды! – вздыхал Анатолий Петрович. – Ведь ее храм в Эфесе считался одним из восьми чудес света. Ну, спроси у нее… Пусть хоть намекнет, где искать!

Тэфана задумалась. Казалось, в рассуждения мужа вкралась ошибка.

– Послушай, откуда у тавров мог взяться Храм Девы с мраморными колоннами, с лестницами? Они не умели строить даже приличных домов.

В ответ Теплищев торжественно цитировал Геродота:

– «Тавры имеют следующие обычаи. Они приносят в жертву Деве и потерпевших кораблекрушение, и тех эллинов, которых они захватят, выплыв в море. Сами тавры говорят, что то божество, которому приносят жертвы, – это Ифигения, дочь Агамемнона». Ты не веришь Геродоту?

Бывшая учительница привыкла уважать мнение первого греческого историка. Но в данном случае одно с другим не вязалось!

– Я не пойму, кто кому приносил жертвы? Тавры – Ифигении? Или Ифигения – богине Артемиде? По Еврипиду, Ифигения сама была жрицей в храме. И чуть не зарезала жертвенным ножом своего родного брата Ореста… У меня голова идет кругом!

– У меня тоже, – признавался археолог. – За этим кроется какая-то тайна… Ясно одно. Невежественные тавры – грабители и пираты – не строили Храма. Они использовали уже готовое святилище в горах, где убивали пленных чужеземцев на алтаре кровожадной богини Девы. Кто же тогда создал святилище?

Этим летом Теплищевы опять собрались ехать в Крым искать мифические руины. Анатолий Петрович написал заявление об отпуске. Ему дали сверх положенных дней еще месяц за свой счет. Руководство сочло за благо сэкономить на его зарплате.

Он достал с антресолей чемодан и перебирал вещи, когда жена вернулась домой. Она сбросила туфли и опустилась в кресло, молча наблюдая за его действиями.

– Тома, я звонил в Симеиз, в пансионат, где мы останавливались в прошлый раз. У них есть свободные номера. Будем бронировать?

– Пансионат отменяется. Сегодня ко мне на сеанс явился странный мужчина…

Елена стояла у окна, глядя, как охранник поливает из шланга траву и маленькие кипарисы, похожие на тонких девчушек в зеленых платьицах. Без полива степная жара все выжигала, даже листья на деревьях желтели и осыпались, как в начале осени.

Парень ощутил затылком ее взгляд и обернулся, поднял глаза. Елена помахала ему рукой.

– Привет, Антон!

Он улыбнулся, кивнул и вернулся к своему занятию.

Вдоль забора росли пышные декоративные кусты и красные розы, за забором тянулась желтая от песка сельская дорога. Дальше простиралась гладкая степь, на которой паслись овцы и стадо коров. Елену удивляло, что они могут там есть, ведь, кроме жестких стеблей и колючек, ничего не осталось. Раскаленное крымское солнце палило нещадно, днем от него спасали только стены дома и кондиционированный воздух.

За степью тянулась синяя блестящая полоса моря. В небе кружили чайки. Они садились на белые от высохшей соли прибрежные озерца, сливаясь с ними, и часами дремали, не замечая полуденного зноя.

Елену тоже клонило в сон. Ночь выдалась тревожная, муторная. Вчера вечером они засиделись во дворе допоздна – мужчины жарили на углях кефаль, курили, обсуждали проблемы бизнеса. Елена скучала, боролась с зевотой. Огромный паук свил под камышовой крышей барбекю крепкую паутину, в которой застряли мухи и крохотные мотыльки.

– Черная вдова? – спросил Антон.

– Нет, – успокоил его администратор. – Вдова – с красными пятнышками на брюшке. А это обычный паук. Просто большой.

Они пили белое вино под рыбу, наливая в хрустальные стаканчики. Елена попробовала – кислое, теплое. Надо было в ведро со льдом поставить.

– Пойду спать, – сказала она мужу. – Голова разболелась.

В степи звонко стрекотали цикады. Небо было низкое и черное, усыпанное крупными звездами. Над морем стояла желтая луна.

В спальне Елена задернула шторы и легла, с наслаждением раскинувшись на прохладной постели. Тихо жужжал кондиционер, из сада доносились смех и голоса мужчин, где-то на соседней улице лаяли собаки… Проехала одинокая машина, осветила фарами квадрат окна. Елена закрыла глаза.

Она представляла себе каменную пристань и лунную дорожку сверкающей полосой на темных волнах. Хорошо было плыть по золотому блеску в дальнюю даль, за смутную линию горизонта. Сквозь дрему она слышала, как вошел муж. Он поплескался в душе и лег. Его рука была слишком горячей, и Елена отодвинулась.

Посреди ночи она проснулась. Как будто кто-то шепнул на ухо: вставай, мол, пора. Что пора? Куда пора? Елена села. Очертания предметов тонули в лунном свете. Мужа рядом не было. Смятая подушка, сброшенная на пол простыня, которой он укрывался… Дверь в коридор заперта.

Елена босиком, на цыпочках подошла к двери, приникла к ней – ни звука. Она повернула ручку. Тихий щелчок замка показался выстрелом.

В коридоре густой мрак и тишина окутали ее, но всего лишь на минуту. И знакомый, страшный не то шепот, не то торопливый взволнованный шелест раздался где-то вверху, в мансарде. И вздохи, стоны… У-ууу… А-ааа-а-аххх… Чьи-то крадущиеся шаги, поскрипывание, шорох…

Опять! Она уж думала, с этим покончено.

Елена скользнула вперед, наткнулась в темноте на кого-то и едва сдержала крик. Чья-то большая горячая ладонь зажала ей рот.

– Тихо… тихо… все хорошо… это я…

Елена мычала и брыкалась, пока не узнала голос мужа, запах его тела, аромат его туалетной воды.

– Всё, всё… не бойся…

Он почувствовал, как ее тело обмякло, и убрал руку.

– Ты… слышал? – вымолвила она пересохшими губами.

– Да, потому и встал. Хотел посмотреть, что это.