Смерть за наш счет - Алексей Макеев Страница 3

Однако по приезде в Главное управление прямо у дверей его встретил Гуров. Спросил, как дела, повел друга в кабинет. Крячко по дороге стонал и жаловался на зуб и похмелье. Он уже собирался завернуть к кабинету Феофанова, когда Гуров остановился и властно произнес:

— Так, Стас! Стоп! Хватит! Ежедневно напиваться на рабочем месте я тебе не дам. Во-первых, мне не улыбается работать за двоих, во‑вторых, еще меньше мне улыбается ежедневно транспортировать твое бездыханное тело домой. Я тебе не бесплатное такси.

— Лева, я только одну рюмку! — простонал Крячко. — Только боль унять! Болит, зараза, голова сейчас треснет!

Однако Гуров не внял мольбам Крячко, заварил ему крепкого кофе, пожертвовал последнюю таблетку обезболивающего и усадил за стол. Сам же отправился к генерал-лейтенанту Орлову, строго-настрого запретив Стасу употреблять алкоголь на работе.

— Лично проконтролирую! — обернулся Лев на пороге.

Крячко утвердительно закивал, однако, едва за Гуровым закрылась дверь, он досчитал до десяти, выскочил из кабинета и короткими перебежками побежал к кабинету Феофанова, все время оглядываясь назад: не выглядывает ли из-за угла коварный Гуров?

Феофанов не то чтобы сильно обрадовался визиту Крячко, но еще одну бутылку ему презентовал. Сунув «лекарство» за пазуху, Стас направился обратно в свой кабинет, весело насвистывая. От предвкушения «натуртерапии» у него заметно улучшилось настроение.

Но вот незадача — вездесущий Гуров уже поджидал Крячко в кабинете. Лев извлек из-за пазухи «больного» друга бутылку самогона и вернул ее майору, строго-настрого запретив приходить на работу с подобными «гостинцами». А для пущей убедительности пригрозил начальством.

Станиславу ничего не оставалось делать, как снова направиться в аптеку…

Весь день он промаялся, глотая одну за одной таблетки, и к обеду вообще перестал что-либо соображать. Толку от него на работе не было никакого, и Гуров, плюнув, отпустил Крячко домой, заявив, чтобы тот возвращался на службу только после визита к стоматологу.

К стоматологу Крячко, конечно, не пошел. Вместо этого он завернул к тестю, предварительно купив в магазине бутылку водки. Тесть возражать не стал, и они в отсутствие тещи благополучно «уговорили» пол-литра. Хотели продолжить, но очень некстати вернулась теща. От дочери она уже была наслышана о проблеме зятя и предложила позвонить своей хорошей знакомой, стоматологу на пенсии, которая иногда принимала пациентов на дому и лечила их «совсем-совсем не больно!».

Станислав, перепугавшись не на шутку — теща была человеком решительным, — поспешно заявил, что зуб у него уже совсем прошел. Тогда теща разогнала веселую компанию, отправив зятя домой.

Трусливое вранье Стаса в итоге обернулось против него самого: к стоматологу «по знакомству» он не попал, клиники уже были закрыты, оставалось разве что отправиться в круглосуточную, но там с Крячко содрали бы три шкуры в денежном эквиваленте.

Сейчас он сидел на кухне с перевязанным лицом и понуро смотрел в окно. На дворе было уже час ночи, а Стас даже не сомкнул глаз. Открыв холодильник в поисках алкоголя, он нашел только ромашковую настойку и пресловутый ликёр, от одного вида которого ему стало еще хуже. Попробовал залить в зуб несколько капель настойки, но тут же, матерясь, выплюнул. Нет, так больше продолжаться не может. Станислав направился к компьютеру в надежде найти в Интернете действенные способы лечения зубной боли на дому.

Пролистав несколько страниц и проанализировав информацию с различных медицинских форумов, Крячко выбрал, на его взгляд, самое подходящее средство. Нужно было приложить к щеке около больного зуба дольку чеснока, хорошенько натереть кожу и замотать полотенцем. Этот способ показался Крячко простым и самым верным, благо чеснока в доме имелось предостаточно.

Совершив процедуру, Станислав прилег на диван и стал ждать, когда начнет действовать чеснок. Но прошел час, а боль не утихала. Зато на щеке появилось подозрительное красное пятно, от прикосновения к которому сильно жгло кожу. Было похоже на ожог. Крайне недовольный результатом лечения, Станислав понял, что придется идти в ближайшую круглосуточную аптеку. Самому идти было лень. В голове мелькнула мысль — разбудить сына.

Домашние давно уже спали, и если бы Стас разбудил жену, то тут же получил бы в свой адрес «пару ласковых». Однако и сына будить было жалко: тот в последнее время очень плотно налег на учебу и спать ложился рано, около одиннадцати часов. Жена очень радовалась и всячески поощряла действия сына. Если бы отец поднял его посреди ночи и послал в аптеку, мать была бы этим крайне недовольна.

Выбора не было — пришлось собираться самому. Пропитав вату ромашковой настойкой и приложив ее к больному зубу, Станислав, кряхтя, оделся и вышел из дома. На улице было холодно и скользко. Крячко передвигался мелкими шажками, опасаясь поскользнуться и растянуться на тротуаре.

«Днем было плюс два! — с негодованием думал Крячко. — Почему же сейчас так холодно?»

Этой ночью снежные улицы не радовали сыщика. Возможно, он просто не любил зиму. Хотя истинной причиной такого отношения к погоде была, конечно же, зубная боль. Ничто не радует, когда болит уже не только зуб — вся ротовая полость горит огнем! Да что полость, еще немного — и серыми брызгами взорвется мозг!

Станислав шел, держась рукой за больную щеку, ожог на которой он намазал увлажняющим кремом. От этого щека мерзла и болела еще сильнее. Крячко терпел и только тихо постанывал. Он знал, что скоро будет аптека, где он купит обезболивающее, которое прекратит на время его мучения. Он успеет дойти до дома, ляжет и уснет. А завтра? Опять то же самое?

Но он не думал об этом. Вообще сложно о чем-либо думать, когда у тебя болит зуб. Поэтому в данную минуту он жил мечтой, что сможет унять эту боль хотя бы на короткий промежуток времени. Однако Станислав все же осознавал, что долго так продолжаться не может. Зуб уже начинал пошатываться, но выпадать пока не собирался. Скорее всего, к стоматологу идти все-таки придется…

Но пока можно было хоть как-то терпеть, сыщик категорически отказывался от этой затеи, не беря во внимание никаких аргументов даже для самого себя. Станислав сильно боялся зубоврачебного кресла еще с детства, с той поры, когда в их школе работала препротивнейшая врачиха, лет которой было, по тогдашним прикидкам Стаса, около ста, и которая, по его же убеждению, обладала садистскими наклонностями. Вообще все стоматологи, в представлении Стаса, имели садистские наклонности.

В аптеке была очередь — целых три человека! Такой расклад Крячко не устраивал. Зубная боль вконец измучила его, и не было таких сил, которые удержали бы Стаса в его стремлении пробраться к окошку без очереди. Он тронул за плечо ближайшего покупателя:

— Разрешите?

К нему обернулся крепкий мужчина лет сорока пяти и понимающе спросил:

— Что, зуб?

— Угу, — ответил Крячко, явно без всякого желания разговаривать.