Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Эллингем Страница 3

Вероятно, я уже говорил, что бедное дитя сейчас подвизается на поприще внучки и по совместительству компаньонки в доме своей двоюродной бабки, чудовищной престарелой Гекубы, вдовы покойного доктора Фарадея, который возглавлял наш с тобой колледж Святого Игнатия (примерно с 1880 года). Это огромное семейство, почти все члены которого уже в летах, и мне страшно даже представить, с чем вынуждена мириться Джойс по долгу службы.

Однако перейду к делу. Джойс крайне обеспокоена исчезновением своего дяди, Эндрю Сили – одного из домочадцев, который пропал около недели назад. С пропавшим дядей я знаком – неприятный тип и приживала, как и большинство членов вышеупомянутого семейства. Мне-то кажется, что он выиграл на скачках (этот второсортный вид спорта у него в большом почете) и решил отдохнуть недельку от ежовых рукавиц тетушки Фарадей.

Джойс, однако, не только прелестна, но и весьма своевольна. Она вознамерилась поехать в Лондон (приезжает завтра, в четверг, 10-го) и проконсультироваться там с каким-нибудь специалистом. Я решил сделать то малое, что в моих силах: дать ей твое имя и адрес, а тебя предупредить письмом.

Должен отметить, что Джойс – весьма романтическая особа, а жизнь ее сера и скучна. Полагаю, она получит массу приятных впечатлений от одного того, что увидит ищейку живьем – а еще лучше, ищейку за работой. Очень тебя прошу доставить ей такое удовольствие, я навеки буду перед тобой в долгу.

Твой преданный друг и должник,

Маркус Фезерстоун.

P.S. Жаль, меня не будет в Лондоне — ε̉ίθε γενοίµην [2] – я бы не устоял перед соблазном и подслушал бы вашу беседу.

P.P.S. Гордон, которого ты наверняка помнишь, наконец-то отправился укреплять влияние Британской империи в Индии – и благополучно укрепит, не сомневаюсь. Хендерсон пишет, что «продулся в пух». Что бы это ни значило, я не удивлен.

Инспектор аккуратно сложил письмо и вернул Кэмпиону.

– Не внушает мне доверия этот ваш приятель, – сказал он и тут же добавил: – Парень-то, наверное, не промах, да вот только в суде от него проку не будет, и я бы с таким связываться не стал. Одна болтовня, а толку – чуть. Он считает себя всезнайкой и действительно что-то разумеет в книгах и мертвых языках, но сможет ли ваш друг внятно объяснить судье, почему обвиняемый решил сочетаться браком с истицей в 1927 году в Чизике, при том что он уже женился на первой свидетельнице в 1903-м? Бьюсь об заклад – не сможет!

Мистер Кэмпион кивнул.

– Полагаю, вы правы. Впрочем, солиситор из него вышел недурной. Но кембриджские судебные процессы чересчур изысканны, простым смертным не по зубам. Надеюсь, эта особа все-таки явится на встречу. Я велел Лаггу отправить ее сюда сразу, как она прибудет на Боттл-стрит. Мне подумалось, что прогулка по лондонским подворотням преподаст ей наглядный, безопасный и душеполезный урок. Девушка, принявшая предложение Маркуса, наверняка умом не блещет. Да и ее тревоги представляются мне нелепыми. Допустим, этот ее дядя – крайне неприятный тип – действительно пропал. Зачем его искать? Я планирую усесться на это удобное сооружение, водрузить на голову шляпу крысолова и отпускать едкие комментарии о дядюшке Эндрю. Потрясенная юная особа вернется к Маркусу и расскажет все как было. Тот решит, что я стремительно теряю рассудок, вычеркнет мое имя из адресной книги и наконец от меня отвяжется. Как работа?

Инспектор пожал плечами.

– Грех жаловаться. Правда, сколько себя помню, продвижение по службе никогда мне даром не проходило. Жду неприятностей.

– Тихо! – вдруг зашипел Кэмпион. – Идет!

Оба умолкли. В подворотне раздались шаги. Обладатель неуверенной поступи дошел почти до самого дворика, затем немного попятился.

– Хромоногий помощник бакалейщика в ботинках девятого размера и с манильской сигарой в зубах, – пробормотал Кэмпион, надевая твидовую шляпу. – Ботинки – «удобные и практичные», – чуть серьезней добавил он. – Ничего себе избранница у Маркуса!.. Ну, прямо английская роза.

Мистер Оутс выглянул в приоткрытую дверь.

– А! Да это же мой преследователь.

Мистер Кэмпион вопросительно приподнял бровь.

– Он за мной от самого Скотленд-Ярда шагает. Признаться, я из-за этой мерзкой погоды совсем про него забыл. Он, верно, все это время торчал на улице, ждал, когда я выйду. Либо у него на меня зуб, либо он хочет предложить очередную безумную идею касательно того, как надо раскрывать преступления. Просто диву даешься, сколько людей любит на досуге изобретать новые приемы и методы уголовного сыска. Пойду перекинусь с ним парой слов.

Дождь ненадолго прекратился, однако холодное небо все еще было затянуто тучами. Станислав Оутс вышел во двор, заглянул в подворотню и шагнул обратно. Кэмпион встал в дверях котельной, чтобы наблюдать за происходящим: высокий и изысканно одетый, но в нелепой твидовой шляпе на макушке.

Шаги раздались вновь, и мгновение спустя во дворе появился коренастый человек, отмеченный печатью утраченной респектабельности.

У него было красное одутловатое лицо, грубая кожа и глубокие морщины, за которыми почти не видно было естественной правильности черт. Костюм – засаленный и поношенный – промок насквозь и оттого приобрел совсем уж непрезентабельный вид.

Незнакомец украдкой озирался по сторонам; при этом чувствовалось в нем что-то свирепое, грубое, а его налитые кровью глаза смотрели на инспектора уверенно и дерзко.

– Мистер Оутс, – сказал он, – нам необходимо поговорить. Я хочу сообщить нечто такое, что может избавить вас и ваших друзей от серьезных неприятностей.

Инспектор молча ждал продолжения. У его преследователя был на удивление низкий голос и грамотная, хорошо поставленная речь: мистер Кэмпион заинтересовался и невольно вышел из укрытия. Незнакомец, явно ошарашенный его появлением и неординарным внешним видом, резко умолк и разинул рот.

– Не знал, что у вас компания, – буркнул он.

– Боитесь свидетелей? – осведомился Оутс.

Мистер Кэмпион снял шляпу и вышел во двор.

– Если хотите, я уйду, инспектор, – сказал он Оутсу.

Все трое замолчали. Вдруг из подворотни послышался перестук каблучков: прибыла клиентка мистера Кэмпиона.

В следующий миг она появилась во дворе. Ожидания Кэмпиона не оправдались: то была высокая стройная девушка, одетая со вкусом и в лучших провинциальных традициях. Кроме того, она оказалась весьма молода – «младшая сестра какого-нибудь хорошего человека», как справедливо заметил потом инспектор. Не красавица: рот великоват, карие глаза глубоко посажены. И все же внешность у нее была определенно интересная и по-своему очень привлекательная. Маркус сразу же вырос в глазах Кэмпиона. Молодой человек порадовался, что успел снять «шляпу крысолова», и учтиво протянул девушке руку.