Мятежный дальнобойщик - Алексей Макеев Страница 3

— В курсе чего я должен быть?

Воодушевленная интересом полковника, Зойка принялась излагать:

— Да как же это? Вы ж в милиции работаете, а узнаете все в последнюю очередь! Убийство у нас произошло. Жестокое и кровавое. Просто оторопь берет, когда подумаешь, что этот убивец может среди нас находиться.

— Кого убили? — грубо оборвал причитания соседки Гуров, уже основательно взволновавшись.

Умом он понимал, случись что-то с его женой, он узнал бы об этом первый, но ведь и на старуху бывает проруха. Вдруг кто-то не передал сообщения? Вдруг в самый ответственный момент он, Лев Иванович Гуров, находился, как это называют операторы сотовой связи, «вне зоны доступа» и пропустил важный звонок?

— Так я ж уже сказала, — озадаченно глядя на него, ответила Перчихина. — Жалко женщину. Такая красавица, умница и такой конец. И вам не сообщили…

Больше Гуров вопросов задавать не стал. Вместо этого он достал сотовый телефон и набрал номер жены. После трех длинных гудков в трубке послышался радостный голос супруги:

— А я тебя вижу. Ты в плену у Перчихиной. Выдвигаться на выручку или сам справишься?

У Льва сразу отлегло от сердца. С Машей все в порядке. И чего это он так разволновался? А все эта заноза Перчихина. Пропесочить бы ее как следует, чтобы людей не пугала!

— Подкрепления не требуется, — ласково произнес в трубку Гуров. — Готовь ужин, через пару минут буду.

— То есть как это «через пару минут»? — вскинулась Перчихина. — А кто убийство расследовать будет? А кто убийцу обезвреживать станет? Или пусть он тут нас всех перережет, а вам и дела нет? А еще полковник!

— При чем тут мое звание? — машинально спросил Гуров, пряча мобильник в карман.

— Как это при чем? Кому ж как не вам вставать на защиту одиноких женщин? — заверещала с новой силой Зойка. — Вы ж как-никак начальник. Целый полковник. В МУРе служите. Вот и ловите преступников. Или вам все до фени?

— Послушайте, Зоя, — терпеливо проговорил Гуров, — если у вас случились неприятности, обратитесь в местное отделение полиции. Там работают компетентные сотрудники, они окажут вам надлежащую помощь. А у меня и без ваших мелочей дел хватает.

— Убийство — это, по-вашему, мелочь? Что ж такое получается? Любой сбрендивший мужик может ворваться в мой дом, обесчестить меня, надругаться над моим телом, забрать мою бесценную жизнь, а вы тут вроде бы и не при делах? — не унималась Перчихина.

— Хорошо. Я вас выслушаю, — сдался наконец Лев. — Но если это дело не по моей части, то извиняйте. Вам все-таки придется прибегнуть к помощи других сотрудников полиции.

— По вашей, по вашей части, — обрадованно закивала Зойка.

— Докладывайте! — по-военному скомандовал Гуров.

— Соседку мою грохнули, муж ейный заколол ножом. Кухонным. А сам утек. И где его черти носят, никто из ваших хваленых полицейских сказать не может.

— Бытовуха, значит? — облегченно вздохнул Гуров. — Так тут и гадать нечего. Убил и сбежал. Можете на его счет не беспокоиться, больше он тут не появится.

— А вам откуда знать? Вдруг он ночью вернется? Вещички собрать или деньжатами разжиться, — не поверила Перчихина. — Я в одной книжке читала, что убийца именно так и поступил. Никто не верил, что он может вернуться, а он взял и заявился. А этот фрукт, между прочим, ни документы прихватить не успел, ни деньги.

— Откуда информация? — полюбопытствовал Гуров.

— Так я ж понятой была при обыске, — простодушно пояснила Перчихина. — Все видела, все слышала.

— А как убивали женщину, значит, не слышали? — съязвил Лев.

— Чего не слышала, того не слышала. И ведь что интересно, полночи не спала, а как эти оглоеды ругались — проморгала. Объяснение этому одно — муж ее так запугал, что она и перед лицом смерти рот открыть побоялась.

— Боюсь вас огорчить, но преступления на бытовой почве не в юрисдикции главка, — сообщил соседке Гуров. — Хотя для вашего успокоения могу пообещать взять этот вопрос под личный контроль. Неофициально, естественно, исключительно по-соседски. Завтра с утра переговорю с участковым и местными правоохранительными органами, попрошу, так сказать, отнестись к этому случаю с особым тщанием. Такой вариант вас устроит?

— Вот спасибо, Лев Иваныч! Вот уважил, сосед! Сразу видно, полковник, — залебезила Перчихина. — Вы уж не забудьте, посодействуйте. А то боязно теперь в подъезд входить. Там хоть все и опечатали, да я в кино видела, как легко эти уголовники с вашей опечаткой справляются. Придут, печать аккуратненько ножичком подрежут, сделают свое черное дело и на место ее пришпандорят. А я ведь на этаже единственная соседка этих охламонов. Не ровен час квартиры перепутают или от единственной свидетельницы избавиться решат.

— Значит, договорились. Завтра я узнаю, кто ведет расследование, и дам подробные инструкции, как следует действовать, чтобы поймать преступника по горячим следам, — поспешил откланяться Лев.

Вообще-то врать он не любил. И даже больше. Гуров был патологически честным человеком. И в жизни, и на службе. Но в случае с Перчихиной он вынужден был если не соврать, то преувеличить предполагаемые меры. Конечно, он зайдет в районный отдел полиции и выяснит, что же произошло в его доме, но наставлять и поучать никого не собирается. Даже в угоду соседке. Даже ради своего собственного спокойствия. Только вот Перчихиной это знать необязательно. Вон как она довольна результатом. Поскакала к подъезду, напрочь забыв о «больных» ногах и «преклонном» возрасте. Это она-то старая? Едва пятый десяток разменяла. Чего ж тогда ему от своего возраста ждать, если его годы ушли лет этак на десять вперед перчихинских? Все? На свалку? В крематорий? На такой расклад Гуров согласен не был. Он считал себя зрелым мужчиной, это да. Но старым? Нет, это не про него. Он еще молодым офицерам фору в спортзале даст, и ежегодно сдаваемые обязательные нормативы тому подтверждение. Придя к такому выводу, Гуров развернулся и пошел к подъезду, по дороге мысленно перебирая всех жильцов первого подъезда и пытаясь вычислить, кто же из них лишился сегодня жизни. Сделать это не удалось, зато вспомнился другой факт. В квартире напротив Перчихиной постоянно менялись постояльцы, так как хозяйка квартиры сдавала ее внаем. Насколько знал Гуров, действовала она неофициально, а это значит, что ни договора, ни подписей жильцов в этом случае искать не следует.

У распахнутой двери его уже поджидала Мария. Заговорщицки подмигнув, она полушепотом проговорила:

— Скорее заходи, дверь крепкая — осаду выдержит.

— Если бы она еще и невидимой стала, — поддержал шутку Лев. — Представляешь, приходит очередной проситель, а вместо металлической двери находит абсолютно ровную стену. Вот был бы номер.

— Да ты, дружок, фантазер, каких поискать, — засмеялась Мария, закрывая дверь за Гуровым. — Это встреча с Перчихиной разбудила твою фантазию?

— А что бы еще? — хмыкнул Лев, проходя в ванную комнату. — Эта бестия вынудила меня дать обещание заняться бытовухой. Как тебе это нравится? Полковник Гуров, следователь МУРа по особо важным делам, расследует убийство, совершенное очумевшим мужем. Ребята из отдела животы надорвут, когда услышат об этом.