Идеальная мать - Эйми Моллой Страница 3

Я не могла им этого рассказать. Да никому не могла. Даже доктору Г., невероятному психотерапевту, который закрыл свой офис как раз тогда, когда он больше всего был мне нужен. Он укатил на Западное побережье с женой и тремя детьми. А больше у меня никого не было, и, да, поначалу я приходила на эти встречи в надежде, что у нас с ними есть что-то общее. Мы ведь все были матери, я надеялась, что это поможет облегчить темноту первых нескольких месяцев, про которые все говорят, что это самый тяжелый период. «Дальше будет легче, — пишут специалисты. — Просто потерпите».

Что ж, легче не стало. Меня сочли виновной в том, что случилось ночью 4 июля. Но я каждый день напоминаю себе о том, что случилось на самом деле.

Это не я виновата. Это все они.

Из-за них пропал Мидас, а я лишилась всего.

Даже сейчас, год спустя, я сижу в одиночной камере, ощупываю грубый шрам на животе и думаю, что если бы не они, все могло бы сложиться иначе.

Если бы я не записалась в эту группу. Если бы они выбрали другой день, другой бар, не Альму, а другую няню. Если бы получилось иначе с телефоном.

Если бы не сбылось то, что Нэлл сказала в тот день. Она посмотрела на небо, подставив лицо под яркое солнце, и сказала: «В такую жару случается дурное».

Год назад

КОМУ: «Майские матери»

ОТ: Ваши друзья из «Вилладжа»

ДАТА: 30 июня

ТЕМА: Совет дня

ВАШ МАЛЫШ: ДЕНЬ 47

За эти шесть недель большинство из вас наверняка привыкли к грудному вскармливанию. А если этого еще не случилось — не сдавайтесь! Сейчас для вашего ребенка нет ничего лучше грудного молока. Если у вас есть какие-то проблемы с кормлением — последите за своим питанием. Молочные и глютеносодержащие продукты, а также кофеин могут снизить лактацию. А если вы испытываете болезненные ощущения или дискомфорт, может быть, стоит решить проблему с помощью специалиста? На это не стоит жалеть денег!

— В такую жару случается дурное? Что это вообще значит? — спросила Фрэнси. У нее были пушистые кудри до плеч и встревоженное выражение лица.

Нэлл отогнала от себя муху газетой, которой обмахивалась:

— Тридцать градусов. В Бруклине. В июне. В десять утра.

— Ну и что?

— А то, что для Техаса это, может, и нормально, а…

— Я из Теннесси.

— …а для здешних мест нет.

Порыв горячего ветра сдул пеленку с лица сына Фрэнси.

— Просто не надо говорить такие вещи, — сказала Фрэнси, беря ребенка на руки. — Я суеверная.

Нэлл отложила газету и открыла детскую сумку:

— Так Себастьян обычно говорит. Он вырос на Гаити. А там люди, как бы это сказать, привыкли обращать больше внимания на природные явления, чем мы, американцы.

Фрэнсис подняла брови:

— Но ты-то англичанка.

— Там все нормально? — спросила Колетт у Скарлет. Та стояла в тени, среди колясок со спящими детьми. Скарлет накрыла коляску пеленкой и вернулась к остальным.

— Мне показалось, он проснулся, — сказала она, села рядом с Фрэнси и достала из сумки антисептический гель. — Он плохо спал ночью, поэтому, пожалуйста, не подходите к нему. О чем речь?

— Судя по всему, скоро конец света, — сказала Фрэнси, слизывая шоколадную глазурь с кренделька. Это была единственная поблажка, которую она все-таки себе позволяла.

— Да, скоро, но у меня есть кое-что, что нам поможет, — сказала Нэлл, доставая из детской сумки бутылку вина.

— Ты принесла вино? — улыбнулась Колетт, собирая волосы в пучок. Нэлл открутила крышку.

— Не просто вино, а самое лучшее португальское игристое, которое можно купить за 12 долларов в девять тридцать утра.

Она достала из сумки пластиковый стаканчик, налила половину и протянула Колетт:

— Пей скорее, оно уже и так теплое.

— Я не буду, у меня потом йога, — сказала Юко. Она ходила вокруг них и баюкала дочь на руках.

— Я тоже не буду, кормлю, — отказалась Фрэнси.

— Да фигня это, кто тут не кормит? — сказала Нэлл. — Хотя… Она подняла руку, привлекая всеобщее внимание. — Может быть, кто-то и не кормит. Приходит домой, задергивает шторы и тайком разводит смесь. Ну и ничего. В любом случае, от маленького стаканчика вреда не будет.

— В книжках по-другому пишут, — сказала Фрэнси.

Нэлл закатила глаза:

— Фрэнси, хватит читать всякую пропагандистскую чушь. Ничего в этом такого нет. У меня в Англии подруги пили по чуть-чуть даже во время беременности.

Колетт одобрительно кивнула Фрэнси:

— Выпей, если хочется, Уиллу эту не повредит.

— Точно? — Фрэнси взглянула на Нэлл. — Ну ладно, хорошо, только капельку.

— Я тоже буду, тем более, что есть повод, — сказала Скарлет и потянулась за вторым стаканом. — Я не рассказывала? Мы покупаем дом в Вестчестере.

Фрэнси ахнула:

— И вы туда же? С какой стати все вдруг решили перебраться в пригород?

— Я бы, честно говоря, и подальше уехала, но мой профессор теперь в штате в Колумбийском университете, нам нужно жить поблизости, — Скарлет посмотрела на остальных. — Вы не обижайтесь, я знаю, многим тут хорошо, но мне совсем не нравится идея растить ребенка в городе. С тех пор как он родился, я все время думаю, насколько тут грязно. Я хочу, чтобы он рос на свежем воздухе, а вокруг была зелень.

— А я нет, хочу, чтобы мой ребенок рос на помойке, — сказала Нэлл.

— Вот бы и у нас были средства переехать в Вестчестер, — сказала Фрэнси и отпила из стакана.

— Уинни, хочешь вина? — спросила Нэлл.

Уинни с отсутствующим выражением лица наблюдала, как вдалеке, на прямоугольном газоне, молодая пара играет в летающую тарелку. Между ними с головокружительной скоростью металась бордер-колли. Уинни, кажется, не услышала Нэлл.

— Уинни, дорогая, ты с нами?

— Извини, что ты сказала? — Уинни улыбнулась Нэлл и перевела взгляд на Мидаса. Он лежал у нее на коленях. Руки его были прижаты к ушам, он потихоньку начал просыпаться.

— Вина? — спросила Нэлл, протягивая ей стакан.

Уинни взяла Мидаса на руки, перевела взгляд на Нэлл, зарывшись губами в черные волосы сына:

— Нет, не стоит.

— Это почему?

— Мне от алкоголя иногда нехорошо.

— Странные вы люди, — сказала Нэлл, налила себе вина и закрыла бутылку. Из-под рукава черной футболки виднелась большая татуировка: изящная колибри в пастельных тонах. Она отпила из стакана: