Визит очумелой дамы - Наталья Александрова Страница 30

Из-за книжного стеллажа выползла унылая бледная девица сжиденьким хвостиком бесцветных волос и огромным пламенеющим фурункулом на самомкончике носа.

- Я вас слушаю, - произнесла девица гнусавым простуженнымголосом, - у вас какие-то вопросы по ассортименту?

- Покупатели интересуются, куда мы дели письма из ящика дляГарри Поттера, - объяснил за нас улыбчивый симпатяга.

- Не сомневайтесь, эти письма будут обязательно врученылично вашему любимому герою... - простуженным голосом завела Алевтина заученнуюрекламную реплику.

- Девушка, нам уже не три года, - обиженно прервала япродавщицу, - и в Деда Мороза мы тоже давно не верим. Нас интересует, куда выдели эти дурацкие письма. Моя тетя случайно бросила в ваш чертов ящик нужноеписьмо...

- Смотреть надо, что выбрасываете! - окрысилась девица. -Если ваша тетя.., немного того, мыто тут при чем?

- Но-но, я попрошу! - Луша подскочила к унылой Алевтине, имне показалось, что она сейчас вцепится в ее жидкие волосенки. С трудомперехватив свою взбешенную тетку за локоть и оттащив ее в сторону, я заныла скрайне расстроенным видом:

- Ну дорогие мои, выручите, очень нужно! Такое важноеписьмо! Ну скажите, куда вы их дели?

При этом я вытащила из кошелька сторублевую купюру инезаметно вложила ее в Алевтинину руку.

- Ну ладно! - Девица смягчилась и крикнула в глубь магазина:

- Неонила Степановна! Можно вас на секундочку?

На сцене тут же появилась бодрая молодящаяся дама сильнопенсионного возраста с весьма свежим цветом лица в ярком мужском спортивномкостюме и с небольшой красной шваброй в руке, обозначившей ее профессиональнуюпринадлежность.

- Я же здесь уже протирала, - заявила с ходу НеонилаСтепановна, - а если опять наследили...

- Неонила Степановна, - сухо оборвала ее Алевтина, - куда вывыкинули письма из рекламного ящика?

- Из какого еще ящика?

- Который на улице. Письма Гарри Поттеру.

- Да там и писем-то было - всего ничего, - уборщица сновазаняла оборонительную позицию, - больше мусор всякий бросали и окурки,удивительно, что не загорелось!

- И куда вы все это выкинули? - в волнении подскочила я кней.

- Куда обыкновенно, - дама поджала аккуратно подкрашенныегубы, - ссыпала в мешок, вечером на помойку отнесу!

Пришлось мне, скрепя сердце и пробив брешь в собственномбюджете, пожертвовать еще пятьюдесятью рублями.

Неонила Степановна сразу подобрела и повела нас в подсобноепомещение. Здесь она поставила перед нами большой мешок из плотного полиэтиленаи даже пожертвовала пару резиновых перчаток:

- Вот, возьмите! Чего ж руки-то пачкать!

Я сердечно поблагодарила ее и занялась малоаппетитнойработой по сортировке мусора.

В основном мешок был заполнен рекламными буклетами ибесплатными газетами, печатающими тоже одну рекламу. Я представила, скольколеса вырубают, чтобы напечатать эти глянцевые листовки и толстыемногостраничные газеты, и невольно загрустила.

Неонила Степановна, по-своему истолковав мой тяжелый вздох,сочувственно проговорила:

- Да ты не волнуйся, никуда ваше письмо не делось! Все, чтов том ящике было, я сюда ссыпала, так что обязательно найдется. Я, конечно,понимаю, в мусоре рыться неприятно, но если надо, что ж поделаешь... Думаешь, явсю жизнь уборщицей проработала? Нет, милая, я раньше была музыкальным критикоми членом общественного художественного совета!

- Кем? - Я от изумления выронила уже переработанный мусор, ипришлось начинать с начала. - Членом чего?

- Членом общественного художественного совета, - с гордостьюповторила Неонила, - была раньше такая организация. Написал, допустим,композитор новую песню, так что же ее - сразу на радио передавать или,допустим, исполнять в концертах? А вдруг эта мелодия несет в себе элементычуждой советскому человеку идеологии? Вот композитор и приносил свою мелодию нанаш совет, и мы ее принимали. Обязательно был представитель от рабочих, я у нихв качестве женщины присутствовала...

- Вы, наверное, имеете в виду текст песни? - уточнила я.

- Да нет, как раз с текстом все совершенно ясно, текстпроверял горлит, цензура по-другому, там уж настоящие специалисты сидели, а намтолько мелодию доверяли.

- А что же в мелодии может быть такого.., чуждого? - неудержалась я от вопроса.

- Ой, милая! - Неонила Степановна закатила глаза. - Все, чтоугодно! Мелодия может быть недостаточно жизнеутверждающей, излишне усложненной,- она загибала пальцы, - оторванной от народных корней, в ней может быть сильнобуржуазное влияние.., разные новомодные тенденции - рок всякий или, допустим,это.., как его.., забывать уже стала.., диско, тоже очень отрицательносказывалось на нашей молодежи...

- Неужели правда такое было? - с недоверием спросила я, полокоть зарывшись в мешок с мусором.

- Было, - гордо подтвердила Неонила Степановна, - и оченьжаль, что теперь этого нету! Сейчас такая организация очень бы не помешала!Иногда телевизор включу - плюнуть хочется, что по нему показывают! Сплошноетлетворное буржуазное влияние!

- А вы переключите, - посоветовала я, - телевизор чем хорош- всегда переключить можно. Или вообще выключить.

Неонила посмотрела на меня несколько подозрительно, но какраз в это мгновение я нащупала среди мусора конверт с завещанием и с ликующимвоплем извлекла его на свет.

- Ну я же говорила - найдешь свое письмо! - порадовалась заменя бывшая критикесса.

Мы с Лушей вышли из книжного магазина чрезвычайноудовлетворенные.

- Вот видишь, - сказала моя тетка, снова прижимая к грудисумочку, - все в порядке! А ты устроила такой скандал и еще выставила меняперед незнакомыми людьми полной идиоткой...

- Все в порядке? - повернулась я к ней. - Ты так считаешь? Амои истрепанные нервы? А деньги, которые пришлось здесь заплатить? У меня их,между прочим, не густо!

- Можно было и не давать им денег! И так вернули бызавещание! Оно им совершенно не нужно!

- А вот я в этом не уверена! Могли бы не отдать просто изпринципа. Алевтина с ее красным носом постоянно настроена на скандал ипосторонних в подсобку явно не пустила бы!

- Отдам я тебе деньги! - обиженно заявила Луша.

Я поняла, что переборщила, и обняла свою любимую тетку:

- Лушенька, не обижайся, это я в запале! Не сердись на меня!

- Да я и не сержусь.

- Мир?

- Мир!