Криминальный отдел - Андрей Ильин Страница 30

Банкир показал глазами на дверь.

— Там без замка. Одна щеколда.

Следователи вышли на уже знакомую им лестничную площадку. И спустились к машине. Все было, как несколько дней назад, когда прозвучал звонок вымогателя. Только теперь все было спокойно. И безнадежно.

— Ну как? — спросил Григорьев, садясь в машину.

— Мелодраматично. До слез. Ты, часом, в драмкружке не подвизался? — ответил Грибов.

— Я серьезно.

— Ну а если серьезно…

Грибов включил автомобильный приемник. И прокрутил шкалу настройки. Стали слышны голоса. Но не дикторов, заполняющих очередную музыкальную паузу. Стали слышны голоса банкира и жены.

— Ну успокойся. Успокойся, — монотонно твердил муж.

— Я не могу… Не могу… — всхлипывала жена.

— Я тоже не могу, — отвечал муж. — Так больше не могу. Достали они меня. Все говорят, обещают, клянутся, а толку — нуль. Еще одна такая неудача, и они убьют ее. Из-за них. Из-за того, что засадить пару мерзавцев за решетку им важнее, чем спасти жизнь нашей девочки! Миллион им хочется сохранить. И погоны генеральские… Грибов убавил звук.

— Если серьезно, то операция прошла успешно.

— Ну, значит, не зря обнимался, — сказал Григорьев.

Грибов запустил мотор. Отъехал в ближайший переулок. И заглушил мотор.

— Кто первый?

— Давай наудачу.

— Давай.

Григорьев достал монетку.

— Твой орел. Моя решка. Подбросил монетку. Поймал ее на руку. И открыл ладонь.

— Первый я. Остальные по порядку номеров…

— …Ну успокойся, успокойся. Больше они не придут, — бубнил голос в автомобильном приемнике. — Все будет хорошо. Только перестань плакать…

Григорьев перебрался на заднее сиденье, лег, поджав ноги, укрылся с головой случайным пледом. Затих. Но потом приподнялся и сказал героическо-киношным тоном:

— Если что случится, то… То меня не буди. Я в отпуске. Без содержания. И снова накрылся пледом.

На улице было темно. И в салоне машины было темно. Только изредка вспыхивала точка горящей сигареты.

Григорьев сидел на водительском месте, привалившись затылком к набалдашнику сиденья. Уже третий час сидел. Уши его прикрывали плейерные наушники. Но даже сквозь наушники был слышен храп, доносящийся с заднего сиденья. И еще были слышны голоса

— Ну хватит тебе. Может, еще все обойдется.

— Нет. Чувствует мое сердце…

— Ну не трави себя, не трави. Что будет, то будет.

— Что будет… А все из-за твоей треклятой работы. Все из-за денег. Вот они и вышли боком. Зачем нам было столько денег? Зачем?

— Что-то ты раньше об этом не говорила. Когда их тратила. Против трат не протестовала Не спрашивала «зачем?».

— Я же не знала…

— Зря не знала. Надо было знать. Там, где деньги, там всегда находятся люди, которые желают ими поживиться. За чужой счет. А где большие деньги, там их много. Это статистика, о которой надо знать. Рано или поздно…

— Но почему у нас? Почему именно мы…

— Потому что мы ничем не лучше и не хуже. Посмотри телевизор. Там только про нас. Про таких, как мы. Каждый день В криминальных сводках. Потому что у нас есть что взять. Что потребовать… К сожалению, за безбедную жизнь приходится платить.

— Но не ребенком же! Он-то при чем?

— Да, ребенком — это перебор. Ребенок не должен участвовать в чужих разборках. Ребенок — это беспредел.

— Ты хочешь сказать, что это из-за твоих дел… Что ты догадываешься, кто это мог быть?

Григорьев напрягся. И добавил громкости Чтобы заглушить храп.

— Ничего я не хочу сказать. То есть разборки, конечно, есть. И недовольные есть Недовольные всегда есть. Но никого, кто бы мог… Никого! Это кто-то посторонний. Кто-то совсем чужой. Ну успокойся, успокойся…

Григорьев убрал громкость и посмотрел на стекло наручных часов. Маленькая стрелка переваливала через цифру три. Три часа ночи.

«Интересно, когда они устанут? И уснут? — подумал следователь, глядя на единственное светящееся во всем доме окно. — Если вообще уснут».

Во двор, через арку, нетвердой походкой вошел прохожий. И направился к машине. Григорьев плавно сполз по сиденью вниз. Толкнул в ногу громко спящего напарника. Тот открыл глаза и на всякий случай потянулся правой рукой к левой подмышке.

— Тс-с! — поднял палец к губам Григорьев. И замер.

Прохожий наткнулся на капот машины, очень удивился неожиданному препятствию, пробормотал что-то насчет того, что понаставили чего-то такого на дороге, и пошел себе дальше.

Отбой. Ложная тревога.

Грибов упал и уснул. Григорьев выпрямился и снова прибавил громкость.

В наушниках звучал плач. Один только плач…

На часах было одиннадцать минут четвертого. Через час с небольшим, если ничего не произойдет, можно будет разбудить храпуна. И занимать нагретое им место…

Возле банка стояла машина. Вернее, далеко от банка стояла машина. Потому что возле банка ее присутствия бы не поняли. Там отстаивались совсем другие марки. Иномарки. Которые у них по карману не каждому их банкиру.

— Не, ну ты смотри, «мерс» на «мерсе», — лениво удивлялся Григорьев. — И «Вольво» погоняет. А налоговая полиция жалуется, что не знает, каким образом контролировать реальные доходы граждан Которые уклоняются.

— А это не граждане.

— А кто?

— Банкиры. Граждане те, с которых каждый месяц двенадцать процентов, как груши с дерева. И еще пени за не уплаченную в срок квартплату.

— А с этих?

— А эти всегда в убытке. Они так считают, что им государство остается должно. И платят. Из тех денег, что собирают с граждан.

— Еще «шестисотый», — показал Григорьев. — Откуда они только в таком количестве берутся?

— Из магазинов. В Московской области покупается новых «Мерседесов» больше, чем во всей Европе, — сказал Грибов.

— Иди ты?!

— Установленный и не скрываемый покупателями факт.

— Не понимаю. Зачем им иномарки? К ним же запчастей — днем с огнем…

— А у них с запчастями проблемы нет. Они, когда у них подфарник бьется, сразу идут и новый покупают. «Мерседес»…

Следователям было скучно. Следователи сидели в потрепанных «Жигулях» и лениво жевали бутерброды. С ливерной колбасой. Наблюдая проезжающие мимо машины.

— Вон та тоже ничего себе.