Третье яблоко Ньютона - Ольга Славина Страница 30

— Ты будешь еще что-нибудь?

— Нет, спасибо, мне уже пора. Домой заскочу, сумку взять, и в аэропорт.

— Ты по какой ветке едешь?

— По Центральной, а ты?

— Вообще мне по Северной. Но я ненавижу метро, возьму кэб.

— А ты где живешь?

— В Кэмдене.

— Да ты что? Респектабельный юрист и в этом оголтелом районе среди панков, байкеров и прикольных, но, честно говоря, вонючих и грязных лавок?! Ты слишком взрослый для этого места.

— Ха! Сегодня же скажу своей герлфренд, что ты назвала нас слишком старыми для Кэмдена. Она будет рада. Давно уговаривает меня переехать.

— Ты живешь с герлфренд?

— Да. Она милая. У нее двое детей. Смешные такие.

— Ты с ними ладишь?

— А почему нет? Но они у меня редко бывают. А ты сделала рождественские покупки?

— О чем ты, когда у меня было время! Вот сдам доклад и, может, еще сделаю. А ты?

— Я их и не делаю. В течение всего года, когда захожу в магазины и случайно натыкаюсь на что-то интересное, просто покупаю, потому что знаю — перед Рождеством я придумаю, кому это подарить. У меня куча друзей вообще-то. Но тебе пора идти. Я тебя буду ждать. Как приедешь, сразу поговорим.

— Да уж, мне не идти, а бежать пора. Спасибо тебе, Мэтт. Я текстану, когда все в Москве закончу.

— Звони мне. Я волнуюсь, когда долго ничего от тебя не слышу.

— Не преувеличивай. Хотя приятно. Пока!

В Москве все прошло именно так, как Варя предполагала. Она с порога заявила руководству, что главное — сохранить репутацию страны и никого не заставлять оправдываться, поэтому она готова уйти. Это сняло напряженность разговора, и все прошло относительно безболезненно. Без стресса для нее, конечно, не обошлось. Как только вышла со встречи, позвонила своему лучшему другу Андрею, они отправились на ужин, где Варя от нервов забыла все свои диеты и наворачивала за троих. Дома, уже одна, даже всплакнула, потом долго рассказывала по телефону мужу перипетии последних дней. Утром же успокоилась, провела еще ряд необходимых встреч, привела в порядок голову и вечерним рейсом вернулась в Лондон.

Рольф ждал Варю с нетерпением. Был само понимание и говорил лишь о том, какая им предстоит замечательно свободная жизнь. Варя займется инвестиционным консалтингом, приятели по бизнесу непременно пригласят ее в несколько советов директоров их компаний. Жить она будет между Лондоном и Москвой, они будут часто путешествовать, проводить много времени в Гамбурге… «Ты столько перенесла за эти месяцы, Madchen, я приготовил тебе рождественский подарок. Мы едем в Дрезден и в окрестные города. Долетим до Берлина, возьмем машину и поедем в Дрезден, Веймар — город Гете и Шиллера, в Дессау — посмотреть архитектуру Bauhaus. В Дрездене сходим в оперу, я уже купил билеты, ну и конечно же в Zwinger, в знаменитую картинную галерею».

На следующий день Варя уже в обед начала теребить Мэтью:

— Ты поправил мой доклад?

— Отличный доклад, там и править нечего. Сейчас дописываю свое заключение. Приедешь к вечеру, все будет готово.

— Не может быть, чтобы мой доклад не нуждался в правке, — Варя с досадой подумала, какой же, правда, Мэтью сибарит и пофигист.

— Ну, не мое дело слова переставлять. Я адвокат, а не редактор. А по сути там все нормально. Дай мне спокойно к семи доделать заключение.

В семь вечера Варя изучала заключение, которое опять ей казалось слабоватым. Мэтью читал на ее лице какое-то замешательство и не мог понять, чего она от него ждет. В его тексте было сказано все, что надо. Чего ей не хватает? Ну, раз хочет…

— Ладно, я не хочу тебя задерживать, иди домой. К вечеру пришлю тебе окончательный вариант. Ты хочешь еще, чтобы я подсократил? Хорошо, подсокращу. Иди домой, я пришлю к десяти. Не сидеть же тебе тут все это время.

Отправив Варю домой, Мэтью посмотрел на опустевший офис и решил, что дописать свое заключение он может и дома. Непонятно, какого рожна ей надо. Совершенно нормальное заключение, не упущена ни одна деталь процессуальных нарушений Шуберта. Раскрыто, что следователь ФБР был верен себе, вел разговор с субъектом расследования, исходя из уверенности в его виновности, даже вида не делал, что интересуется ее «стороной истории», совсем наоборот, путал и прессинговал техникой допроса следователя, в которой так поднаторел. Москве это будет ясно как день. You have just to put two to two — что, в Москве до четырех считать не умеют? Понятно, что политический фактор нельзя со счетов сбрасывать. Но если нет никакого дела, а есть только мутный поток грязи с крайне слабой доказательной базой, какую политическую игру могут построить те, кто заварил эту кашу? И что изменится, если Мэтью Дарси отступит от безупречно-профессиональной позиции и станет насыщать свое заключение политическими оценками? Это наивно и ничего, кроме смеха, не вызовет.

Варя медленно шла от метро к дому. У нее никогда не было времени задуматься, а что за человек, собственно, ее Мэтью. Не потому, что он ей был безразличен. Как раз наоборот, он ей нравился, даже, возможно, больше, чем следовало бы. Умный, как английский дог, с этим его слегка вытянутым лицом, чуть хищным прищуром и чувственными девичьими губами. Аристократически изыскан и противоречив. Полон игры и флирта, умно упакованных в вежливость и внимание к клиенту. Хорош во всех отношениях. Но в нем столько непознаваемого, а думать об этом было некогда. Ясно, что и от нее он ждет изысканности, и сказать ему прямо, что он схалтурил, было бы неэлегантно. Поэтому она изворачивалась два часа как могла: «Не уверена, что я могу давать тебе советы, но вот тут как-то не вполне понятно…».

Мэтью прислал окончательный вариант не в десять, а к полуночи. Варя подправила его буквально в двух местах, и отправила назад. Мэтт, получив это в два ночи, только крякнул. «Эта женщина всю кровь из меня выпьет. Но поправки к месту, нельзя не признать. Всю вторую половину текста надо переписать. Действительно, все по-новому заострилось». Мэтту стало не по себе. Он увидел, что нехитрая Варина редактура открывает в принципе новое прочтение его документа, о котором он сам не догадывался, когда писал. Этот интеллектуальный вызов он принял, уже не думая о том, ученик ли ему Варя или партнер. Он оказался втянут в ее мыслительный процесс. Как-то смущало, что впервые в жизни не он этим процессом управлял. Но теперь у него не было времени об этом думать: утренний deadline предрассветно маячил за окном.

Наконец доклад был отправлен. Мэтью и Варя сидели у него в офисе, подводя итоги. Вся неделя была заполнена взаимными звонками и перепиской. Мэтью хотел знать все детали действий президента, реакции Москвы, следующие шаги. Ему вновь надо было утвердиться в своей роли перфекциониста, все осмыслить, чтоб никакой внезапный поворот событий не застал его врасплох. Сейчас они уже заканчивали разговор и пили чай.

— Жаль, что в ходе этой истории мне так и не пришлось съездить в Москву. Всегда мечтал. Никогда там не был.