Семейная реликвия. Тайник Великого князя - Елена Зевелева Страница 30

Под аплодисменты собравшихся Александр Николаевич поднял свой хрустальный бокал и осушил его до дна. Потом поклоном поблагодарил всех за столь внимательное и признательное отношение к своей историко-познавательной речи и вновь принялся за бутерброд.

– Дмитрий, как историк, посвятивший Кремлю немало своих книг, фундаментальных трудов, научных монографий и исследований, иллюстрированных и подарочных альбомов, – обратился Олег к Викторовичу, – скажи мне, пожалуйста, а откуда, собственно, пошла такая традиция, в возрождении которой все вы сегодня активно участвуете? Что говорят об этом архивы, в частности кремлевские? Ты знаешь, я просто завидую тому, что ты делаешь. От всей души завидую белой завистью.

– Я, конечно, не Александр Николаевич, который, скажу тебе, еще при Сталине был известен своими энциклопедическими знаниями. Но все же кое-что известно и мне. Так вот, традицию, например, фирменных знаков, свидетельствующих о высоком качестве российской продукции, заложил еще сам император Петр I. Именно во времена его правления, насколько мне известно, впервые на зарубежные рынки стала поступать продукция знаменитых уральских заводов Демидовых. Будучи, как тебе известно, величайшим реформатором российской жизни, он уделял самое пристальное внимание качеству выпускаемой в стране продукции. А поставляемой Россией за рубеж – особо. Именно в этой связи железо, выпускаемое первыми российскими предприятиями – теми же уральскими заводами, к примеру, Нижнего Тагила – по велению императора заводчик Демидов стал клеймить так называемым «знаком соболя», что означало самое высокое качество мирового уровня. С этого все, собственно, и пошло. В дальнейшем, в девятнадцатом веке с подобной целью был изобретен уже специальный этикет, которым, собственно, и определялась принадлежность к «Поставщикам Двора Его Императорского Величества». А почему все-таки тебя это так заинтересовало? Насколько мне известно, ты же в последнее время не занимаешься историческими исследованиями и сюжетами. Давай колись. Ну, в чем там у тебя дело? Если что-нибудь как всегда интересное, то имей в виду, что я готов принять участие. Фильм, наверное, задумал снимать, не меньше? Что от меня требуется? Сценарий? Обзор документов? Аннотации? Синопсис? Или что-то другое? Не томи.

– У меня, дорогой мой, к тебе пока что два вопроса. Ты наверняка знаешь, что мы с Ольгой давным-давно ищем их семейную реликвию – икону четырнадцатого века Спас Нерукотворный. Так вот, нет ли у вас в архивах документов, проливающих свет на ее появление в России? Очень хотелось бы знать историю этого, по моим сведениям, еще византийского произведения. А потом, может, именно в архивах будет указание или намек на то, где эта икона могла оказаться после революции. Она же не иголка, сам понимаешь, а исчезла когда-то, будто иголка в стогу сена. И вот уже сколько лет мы не можем ее найти.

Викторович удивленно уставился на Олега.

– Так вы, что же, разве до сих пор не нашли ее? У меня на этот счет были совершенно иные данные. Не помню кто, но кто-то из наших общих знакомых мне недавно сказал, что Спаса Нерукотворного вы совсем недавно обнаружили при каких-то совершенно загадочных обстоятельствах. Я даже обиделся, что ты мне ничего об этом не сказал, толком ничего не объяснил и даже не позвал отметить такое грандиозное событие, – и он действительно при этих словах обиженно надул губы.

– Нет, понимаешь ли, так до сих пор и не нашли. Близки, конечно, были к этому очень. Думали, вот-вот и икона у нас. Ан, нет. Не тут-то было. Неужели ты думаешь, что я бы тебе ничего не сказал. Обижаешь, старина. Поэта легко обидеть, сам знаешь, – мрачновато-грустно ответил ему Олег. – Понимаешь ли, у нас и по сегодняшний день вопросов больше, чем ответов… А уж после двух убийств – жены брата Ольги Геннадия, ты его хорошо знаешь, Аллы, и некоего бандитского авторитета Вогеза, о котором я тебе рассказывал, их стало великое множество. По нашим данным, и Алла, и Вогез в какой-то мере были связаны, конечно, с тайной Спаса Нерукотворного. Ольга сейчас разные версии прорабатывает. Ты же ее раньше, чем меня, знаешь, причем хорошо знаешь. Ей же, если что в голову втемяшится, каленым железом никто не выбьет… Просто мисс Марпл и Эркюль Пуаро, я бы сказал, отдыхают по сравнению с моей женой.

Потом, кроме нас с Ольгой, этими вопросами, я имею в виду два убийства, о которых я тебе сказал, сейчас занимается официальное следствие. Есть у нас и частный детектив, человек известный в правоохранительных органах, совсем недавно работавший следователем по особо важным делам в Генпрокуратуре. Возможно, и ты его знаешь. Нам еще адвокатша наша знакомая, Людмила Романюк, помогает. Так что расследование ведем по всем направлениям.

– Ну, а второй вопрос у тебя какой? – понимающе кивнув, спросил Дмитрий, тихонько наливая при этом себе в бокал виски.

– Второй? – переспросил Олег, прервав неожиданно образовавшуюся паузу. – Второй вопрос как раз касается того, что сегодня мне здесь у тебя удалось услышать, будто к поставщикам Двора относились не только владельцы предприятий, купцы, промышленники императорской России. Среди них были художники, флористы, даже фотографы, включая вовремя оторвавшегося в Прибалтику известного Буллу. Так вот, как ты думаешь, художник Беллоли, которого двоюродный дядя последнего царя привез из Италии и который его стараниями стал даже членом Академии художеств, был ли он среди поставщиков или нет? Меня это интересует постольку, поскольку в одной из своих поездок в Узбекистан, ты же знаешь, как я любил в свое время, до крушения Союза, ездить в командировки, я соприкоснулся с его именем, окруженным многими тайнами. Тогда же впервые узнал я о высланном вначале в Оренбург, а потом в Ташкент, город, бывший когда-то самым дальним уголком Империи, Николае Константиновиче Романове, вместе с генералом Скобелевым завоевывавшим Туркестан.

– Ну что я тебе могу сказать? – задумавшись и закурив длинную тонкую сигарету, а потом снова макнув густую щеточку усов в виски и глубоко вдохнув явно приятный для него запах напитка, ответил Викторович. – Вопросы твои, конечно, интересные, но очень трудно решаемые. Особенно первый. Архивы тебе здесь, в общем-то, ничего не дадут. Хотя некоторые вопросы прояснить чисто в историческом плане могут. Я постараюсь отыскать все, что только возможно. А еще попрошу знакомого мне митрополита, которого ты не раз видел на экране телевизора, чтобы и он посодействовал вам. Когда-то от твоей жены я слышал о вашем поиске подробно, но почему-то думал, что эта тема давно закрыта и икону вы давно нашли. Оказывается, поиски тянутся по сей день.

– Понимаешь, она все время ускользает от нас. Просто феноменальное явление, да и только. Сам не пойму, в чем тут дело. Только-только найдем след, а там ее уже и нет. Просто фантастика какая-то. Тут недолго и фаталистом стать или верующим фанатиком. А сколько все это времени забирает. Работать даже некогда. Представляю, как, когда мы найдем эту икону, Ольгина родня вся обрадуется… – туманно произнес Олег, закуривая свою любимую сигарету «Кэмэл».

И еще. Если будешь разговаривать с митрополитом, я догадываюсь, кто этот человек, и действительно видел его не раз на экране телевизора, и хорошо помню его густую черную бороду и умные глаза, то можешь ему с полной определенностью сказать, что мы с Ольгой не просто хотим найти реликвию семьи, но и, согласно завещанию Ольгиных предков и неким предсказаниям, на которые она не устает ссылаться, вернуть священную икону Православной церкви. Так что, имей в виду, если найдем Спаса Нерукотворного, то обратимся к тебе вновь за помощью в поиске контактов и переговоров с первыми лицами, включая Патриарха Московского и Всея Руси или того же митрополита. Только им мы можем доверить такую ценность. Я имею в виду, понимаешь, не только материальную, но и духовную.