Не откладывай убийство на завтра - Людмила Ситникова Страница 30

Двумя днями позже:

«Это было великолепно! Если все голубые такие страстные в постели с женщинами, как Любомир, я снимаю перед ними шляпу. Мы были у него на даче, этот вечер, а точнее ночь, я не забуду никогда! Он был нежен и ласков! Настаивал на том, чтобы следующие выходные мы опять провели вместе. Я не против, но меня беспокоит Антон. Всем известно, что парень живет с Кругловым не первый год, и если ему станет известно, что любовник решил поменять ориентацию, Антон будет в шоке. Впрочем, какая мне разница, в конце концов, именно Круглов начал первым ухаживать, а не я проявила инициативу».

Через неделю:

«Марина застукала нас в гримерке Любомира. Надо было видеть ее глаза, когда она лицезрела, как Толик страстно осыпал поцелуями мою грудь. У Маринки аж выпала из рук папка, такого поворота она не ожидала… и никто не ожидал.

Любомир обеспокоен, он переживает, как бы Марина не проболталась об увиденном. Конечно, она не из болтливых, но есть одно «но». Мне кажется, или… я даже почти уверена, что Маринка сама давно питает к Круглову достаточно теплые чувства. Я не раз наблюдала, как женщина пожирает актера взглядом. Естественно, она не могла рассчитывать на взаимную симпатию, так как считала его стопроцентным геем, но теперь…»

Катарина подавила вздох и судорожно перевернула страницу.

«Изменилось отношение Марины ко мне, сегодня она смерила меня таким взглядом, словно я ее враг номер один. Я оказалась права – она ревнует. Узнав, что Круглов и с женщинами может, Маринка стала мне завидовать. Нужно с ней поговорить, а то она распустит язык».

Следующую неделю, то ли из-за нехватки времени, либо по каким-то другим причинам, Татьяна делала в дневнике короткие записи.

Понедельник:

«Встречалась с Леной, говорили о Кристине. Я обнадежила Ленусю, думаю, с помощью Кристины все будет в ажуре. Как все-таки хорошо, что я про нее узнала!»

Вторник:

«Разговаривала с Мариной, она держалась уверенно и на мои предположения насчет Круглова громко рассмеялась. Обещала, что от нее никто ничего не узнает, но, думаю, она лжет».

Среда:

«Мне не понравилось, как на меня посмотрел Антон, парень явно что-то знает или, возможно, догадывается. Интересно, не обошлось ли здесь без Марины? Круглов настаивает на очередном свидании».

Четверг:

«Сука, сука и еще сто раз сука! Стальмакова бесит меня с каждым днем все больше! Невыносимо терпеть ее сарказм, эта женщина еще не знает, на что способна разгневанная Татьяна Карпова!»

Пятница:

«Серебрякова превзошла саму себя. Сегодня она устроила скандал Идее Карповне, обвинив ту (бред полнейший) в краже ключей от ее квартиры. Бедная гримерша, Марина успокаивала ее час. К счастью, ключи обнаружились вечером, оказывается, Лилиана по непонятным причинам положила их в горшок с пахистахисом, который стоит на окне у нее в гримерке. Да, память подводит Лилиану все чаще и чаще, похоже, моя сериальная мамочка скоро навсегда исчезнет со съемочной площадки».

Катарина начала грызть ногти. Эта вредная привычка сохранилась у нее с детства. Как ни пыталась мать отучить Катку от «ногтегрызства», Копейкина всегда, когда начинала нервничать, тянула пальцы в рот. Тупо уставившись в дневник, Катка прокручивала в голове прочитанную информацию.

– И что, собственно, я узнала: что Стальмакова сука, Серебрякова страдает склерозом, а Круглов не голубой? Как действовать дальше, с кого начать? Хотя есть еще загадочная Кристина…

Копейкина решила, что для начала ей нужно встретиться с Мариной.

Танька ясно дала понять: помощница режиссера стала питать к ней неприязнь после того, как узнала об их связи с Кругловым. Неизвестно, разговаривали ли они с ней после или же больше не затрагивали эту тему. Последняя запись, которую Таня сделала в дневнике, датировалась двадцатым августа. Прошел целый месяц, а Танька все равно продолжала встречаться с Любомиром. Интересно, как на это реагировала Марина, если она действительно, по словам Карповой, питала к мужчине теплые чувства?

Катарина потянулась к телефону.

– Откуда вы узнали мой номер? – недовольно спросила помощница режиссера, услышав голос Копейкиной.

– Вы же сами мне его дали в первый день съемок.

– Я? Хм… не помню… впрочем, неважно, зачем я вам понадобилась?

– Марина, мне необходимо с вами встретиться.

– Я сейчас на работе.

– Сегодня же суббота.

– Катарина, у меня, в отличие от многих, ненормированный рабочий день, иногда приходится не вылезать со студии неделями.

– И во сколько вы освободитесь?

– Не раньше семи.

– Сможете выкроить время на разговор?

Марина замялась, из трубки доносилось ее прерывистое дыхание.

– Если так горит, – неуверенно начала помощница режиссера, – давай в половине восьмого, в кафе «Соника».

– Отлично, договорились, до встречи.

Бросив мобильник в сумочку, Катка посмотрела на часы. Пять. Придя к мысли, что ехать домой не имеет смысла, Копейкина порулила в книжный магазин. Уж где-где, а среди стеллажей с книгами она могла бродить сутками напролет.

Сегодня в магазине толпилось намного больше народу, чем обычно. Впрочем, неудивительно: выходной день, сам бог велел хоть на часок оторваться от телевизора и прикупить пару-тройку нетленок для более занимательного времяпровождения. Копейкина хотела сразу же пройти к детективному отделу, но пышногрудая дама, облаченная в ядовито-красную шерстяную кофту, схватив Катку за руку, возбужденно спросила:

– Где здесь Офелина?

– Простите?

– Ну, писательница, Офелина, которая книжки про любовь пишет? Дочь прочитала на ее сайте в Интернете, что сегодня она будет подписывать книги поклонникам в этом книжном. Я летела как сумасшедшая, живу-то в Подмосковье, боялась, не успею.

Катарина разинула рот.

– Магдалена Офелина здесь?

– Ну а я про что говорю!

Копейкина присвистнула: известная писательница сентиментальной прозы Магдалена Станиславовна Офелина являлась ее любимым автором. Несмотря на то, что Катка отдавала предпочтение литературе детективного жанра, романы Магдалены были исключением. Писательница настолько искусно владела пером, что любой, кто открывал ее очередной шедевр, не мог оторваться от книги, не дойдя до последней главы. Офелина не описывала своих персонажей, она растворялась в них, делала их живыми, динамичными, чувствовала каждого героя настолько тонко, что читатель зачастую принимал написанное за реальные события, происходившие в жизни автора. Когда Катка начинала читать Офелину, она на время перемещалась в другой, более прекрасный и совершенный мир, мир сладостных грез и фантазий.