Ювелир с улицы Капуцинов - Ростислав Самбук Страница 30

— Какой взрослой стала эта девушка! Я помню ее еще младенцем.

— У Лотты большое несчастье, — сочувственно заметил Петро. — Ее муж Теодор Геллерт…

— Знаю… Геллерт мог бы стать гордостью нации. Как перенесла это горе ваша кузина?

— Время залечивает раны…

— Эта девушка всегда обладала силой воли, — кивнул фон Вайганг. — Лотта — подлинная арийка!

Петро увидел, что губернатор как бы смотрит сквозь него, ничего не замечая. По-видимому, беседа навеяла приятные воспоминания. Может быть, губернатор вспоминает, как рыбачил вместе со своим стар­шим товарищем Гансом, которого (если ювелир не преувеличивал) боготворил?

Петро понял — эта лирическая минута ему лишь па пользу. И он не ошибся.

— Что я могу для вас сделать? — нарушил, на­конец, паузу фон Вайганг.

— Я хотел бы открыть собственное дело, — начал Петро деловым тоном. — Оно позднее могло бы стать филиалом фирмы “Ганс Кремер”.

— А в перспективе — “Ганс и Карл Кремеры”, — покровительственно улыбнулся фон Вайганг.

— Именно так, господин губернатор. Не стану скрывать — эта перспектива вдохновляет меня.

— Не так уж и дерзка эта мысль. Надо же кому-то продолжить дело Ганса. Однако мы отвлеклись от дела.

— Я хотел бы, — подхватил Петро, — открыть в городе магазин. Оборотные средства и кое-какие товары на первое время у меня имеются, а все зависит от того, как пойдут дела. — И, почтительно склонив голову, как бы заранее благодаря фон Вайганга, Петро добавил: — Конечно, я не могу рассчитывать на прямую поддержку такой высокой особы, как губернатор дистрикта, но доброе слово, сказанное вами, будет значить для меня очень много.

Фон Вайганг благожелательно выслушал эти слова посетителя. Постучав карандашом по столу, он сказал:

— Власти заинтересованы в обновлении коммерческой деятельности в восточных районах. Ваша инициатива, мой друг, заслуживает похвалы. Мы вам поможем, так как ваша деятельность будет способствовать укреплению великого немецкого государства. Обратитесь завтра к моему секретарю, он получит надлежащие инструкции.

Полагая, что аудиенция окончена, Петро поднялся. Но губернатор остановил его едва заметным движением руки.

— Где вы живете?

Петро понял: это проявление величайшей заботы со стороны губернатор.

— Пока что и гостинице.

— Если хотите акклиматизироваться здесь, — посоветовал губернатор, — подыщите себе приличную квар­тиру. — Подумал немного и добавил: — Я хотел бы, чтобы племянник моего давнего друга время от времени бывал у меня. Это, — надменно добавил он, — будет для вас наилучшей рекомендацией. О приемных днях вас известит секретарь.

Петро распрощался. Шел к двери, зная, что губернатор смотрит ему вслед. И он ступал медленно, хотя его так и подмывало запрыгать от радости. Вышел на улицу, миновал сквер, покрытый желтой осенней листвой, и только после этого позволил себе облегченно вздохнуть — все трудности позади, успешно сдан самый сложный в жизни экзамен.

Радовался и не знал, что испытания только начинаются…

Огородами Кирилюк пробрался к дому Стефанишиных. Его уже ждали Богдан с Катрусей, Заремба и незнакомый пожилой мужчина с волевым, спокойным лицом.

— Денис Васильевич Ковач, — представил его Заремба. — Метранпаж нашей типографии.

Петро с уважением пожал жилистую руку Ковача. Он знал: Денис Васильевич, или просто вуйко Денис, как все его звали, вместе с Зарембой руководит большой группой подпольщиков.

Богдан ходил вокруг Петра, глядя на него сияющими от радости глазами, и торопил:

— Рассказывай скорее! Мы тут чуть не умерли от волнения…

Стараясь не пропустить ни одной подробности, Петро рассказал о встрече с губернатором. Он воспроизвел его интонации и даже жесты, считая, что каждая мелочь может иметь значение.

Когда он кончил свой рассказ, в комнате воцарилась тишина. Ее нарушил Заремба.

— Ты, парень, сам еще не знаешь, какое дело сделал! Я и не мечтал, что все так ловко выйдет.

Богдан положил свою большую руку на плечо Петра и спросил:

— Но как же быть с магазином? Ты ведь там пропадешь. Представляю себе — Петро за прилавком. Умора!..

— Надо будет — и ты станешь, — оборвал его Заремба. — Магазин следует немедленно открыть. Во-первых, прекрасная явка; во-вторых, Петру необходимо завоевать авторитет в коммерческом мире. Вы как считаете, вуйко Денис?

— А он сам что думает? — кивнул тот на Петра. — Ему дело начинать, пусть и скажет.

— Свое соображение я высказал самому губернатору, — весело засмеялся Кирилюк.

— То вообще, а в деталях?

— В деталях тоже продумал. В центре города, на улице Капуцинов, есть торговое здание с большим подсобным помещением. Там можно открыть магазин. Торговать не только ювелирными изделиями — у нас для этого пороху не хватит, — но и разным хламом. Устроить нечто вроде комиссионного магазина. Думаю, с этим я справлюсь.

Ковач кивнул головой.

— Я тоже думаю — справишься. Ты парень ловкий. А вот для чего все это, понимаешь?

— Тут и ребенку понятно.

— Ой ли! Ну, будешь работать в магазине, так сказать, заворачивать коммерцией, — думаешь, все? А нам надо, чтобы и магазин был, и чтобы ты, то бишь Карл Кремер, не был прикован к нему, чтобы для него коммерция была также ширмой. Вот какие дела, хлопче.

— Как же быть? — растерялся Кирилюк.

— Не такая уж это сложная проблема, — улыбнулся вуйко Денис. — Найдем тебе помощников. Они будут торговать — и надо, чтобы с прибылью: нам деньги понадобятся. Была у меня мысль в подсобке подпольную типографию устроить, но Евген Степанович возражает.

— Почему? — воскликнул Петро.

— А ты не горячись, — сказал Заремба. — Не хочется такое дело под удар ставить. Надеемся, ты там ценную информацию сможешь собирать. Вчера получили ответ на твое сообщение о передислокации танкового корпуса. Тебе объявлена благодарность. А за тетрадью самолет высылают. Теперь понимаешь, что это такое?..

Петро почувствовал, что покраснел.

— Когда еще косовица, а мы уже сено возим, — произнес он смущенно. — А если та тетрадь — мыльный пузырь?..

— Может, и так, — сказал Заремба. — А может, и нет. Во всяком случае, это такая карта, на которую стоит делать ставку.

Ковач закурил, попросив у Катри пепельницу. Девушка поставила перед ним деревянную резную пепельницу гуцульской работы и опять забралась в угол, зябко укутавшись в темный шерстяной платок. Казалось, девушка дремлет, но Петро то и дело перехватывал ее внимательный взгляд. Ему захотелось услышать ее милый голос, посмотреть, как сверкнет она глазами, и он спросил:

— А что скажет Катруся?