Азартная игра - Феликс Фрэнсис Страница 31

«О господи, – подумал я. – Мама увидит все это утром, а теперь уже слишком поздно звонить и предупреждать ее».

Я включил телевизор и стал смотреть последний выпуск ночных новостей по каналу «24». И увидел репортаж из Бейдона.

– Судя по всему, – говорил репортер, – жокей Билли Серл выехал из дома, чтобы совершить прогулку на велосипеде до Лэмбурна, как он это обычно делал по утрам. Там он объезжал лошадей, устраивал себе разминку. Его девушка махала ему рукой, и в этот момент машина, которая, судя по всему, поджидала на улице, внезапно сорвалась с места и на большой скорости врезалась в его велосипед, сбила Серла, а затем умчалась прочь на бешеной скорости. Билли Серла отвезли на «Скорой» в госпиталь в Суиндоне, где он находится в критическом, но стабильном состоянии, с ранениями ног и головы. Полиция допрашивает всех, у кого может быть информация по этому инциденту. Один человек, насколько нам известно, бывший жокей Николас Фокстон, был арестован, но затем отпущен полицией без предъявления обвинений.

– Что ж, по крайней мере, хоть они сказали, что тебя отпустили, – заметила Клаудия.

– Я бы предпочел, чтоб они вообще не упоминали моего имени, – сказал я. – Вот увидишь, теперь большинство людей будут думать, что я виновен. Мысленно они уже осудили и приговорили меня. А то, что полиция отпустила, не имеет для них значения. Чтоб оправдаться, необходимо, чтоб полиция поймала настоящего преступника, заставила его признаться. И все равно даже тогда многие будут думать, что я это сделал.

– Но это несправедливо! – воскликнула Клаудия.

«Да, несправедливо, – подумал я, – но тут ничего не поделаешь». Оставалось надеяться, что настоящий преступник будет арестован в самом скором времени.

И вот мы с Клаудией пошли наверх, в спальню, но заснуть я не мог. Лежал в темноте с открытыми глазами и думал, думал.

До прошлой субботы жизнь казалась мне такой устроенной и предсказуемой, карьера тоже складывалась неплохо и шла по восходящей, пусть временами работа и навевала скуку. Но за последние пять дней все резко изменилось. Я собственными глазами видел с близкого расстояния одно убийство, затем был арестован за покушение на другое. Я усомнился в своих взаимоотношениях с Клаудией, даже заподозрил, что у нее интрижка на стороне; я за спиной своего начальника влез в его персональную электронную почту с целью узнать, замешан ли он в мошенничестве при сделке на многие миллионы фунтов.

Уже не говоря о том, что стал доверенным лицом и наследником человека, которого практически не знал. И у которого вдруг обнаружилась сестра-близнец. Мало того, мне вдруг предложила заняться сексом женщина двадцатью годами старше меня, и я узнал реальную и душераздирающую причину, по которой развалился брак моих родителей.

Словом, более чем достаточно, чтоб не дать уставшему человеку уснуть.

Я вертелся и перекатывался в постели с боку на бок, размышляя над тем, что же делать дальше и стоит ли мне с утра ехать на работу. Возможно, меня уже уволили.

Проснулся я после этой мучительной ночи поздно, вторая половина постели была пуста и холодна.

Я повернулся и посмотрел на будильник на тумбочке. Шел уже девятый час, в это время я должен был находиться в метро.

Тут резко зазвонил стоявший рядом с будильником телефон. Я решил, что не хочу ни с кем говорить, и не стал снимать трубку. И он перестал звонить – это Клаудия внизу подошла и ответила на звонок.

Я включил телевизор посмотреть новости. Покушение на Билли Серла сменил другой хит – резкий поворот правительства в школьной политике, однако один репортаж из Бейдона все же проскочил, и они снова умудрились упомянуть мое имя и показать мой снимок, несмотря на то что из-под ареста меня освободили.

Нет, если и дальше пойдет так, весь этот чертов мир будет считать меня виновным.

Вошла Клаудия.

– Тебя мама, – сказала она.

Я снял трубку.

– Привет, мам.

– Дорогой, – начала она, – что, черт возьми, происходит? Ты во всех газетах и в телевизоре тоже. – Голос у нее был очень расстроенный, похоже, она плакала.

– Все в порядке, мам, – сказал я. – Успокойся. Я не сделал ничего плохого, и полиция это знает. Иначе бы они меня не отпустили. Точно тебе говорю, все будет хорошо.

Минут пять ушло на то, чтоб мама уже окончательно успокоилась. Я понял это, когда она посоветовала мне плотно позавтракать. И вот я положил трубку и откинулся на подушки.

– Ты что, на работу сегодня не пойдешь? – спросила Клаудия. Она вошла в спальню с двумя дымящимися чашками горячего кофе.

То был вполне невинный вопрос, но мне почему-то показалось, она задала его специально, узнать о моих планах и, в зависимости от ответа, строить свои.

– Не знаю, – ответил я, принимая у нее из рук чашку. – А ты как думаешь, стоит?

– Могло быть и хуже, – ответила она. – Ты до сих пор мог бы торчать в полицейском участке. Или оказаться в суде. Так что давай взглянем на ситуацию со светлой ее стороны.

– А у тебя какие планы? – спросил я.

– Да никаких особенно, – сказала она. – Может, чуть позже прошвырнусь по магазинам.

– За продуктами?

– Нет. Мне нужно новое платье. Для шоу на следующей неделе.

– Ах да, – сказал я. – Совсем забыл.

Мысль о том, что придется прийти на премьеру нового мюзикла в Вест-Энде, где будут присутствовать все эти толпы репортеров, не слишком радовала. Мы с Клаудией получили приглашение от Джен Сеттер не только на это событие, где будут сплошь звезды, но и на вечеринку после спектакля. «Интересно, – подумал я, – будет ли Джен после того, как я столь неуклюже отшил ее в Челтенхеме, так уж рада видеть меня в театре. Уже не говоря о моем аресте».

Смотреть на все со светлой стороны – так сказала Клаудия. Все действительно могло быть гораздо хуже. Я мог бы до сих пор торчать в камере полицейского участка, или, как Геб, лежать в холодильнике морга в Ливерпуле, или же в палате интенсивной терапии госпиталя в Суиндоне, как Билли. Все могло быть значительно хуже.

– Ладно, – со всей решимостью заметил я. – Пришла пора бросить вызов миру. Я собираюсь встать и пойти на работу и в гробу видел всех, кто что-то там про меня думает. Я невиновен, так и буду себя вести.

– Узнаю моего мальчика, – с улыбкой заметила Клаудия. – В гробу ты их видел, правильно!

И она легла на постель и придвинулась ко мне поближе, и рука ее скользнула под простыни.

– Идти, но ведь не сразу же? Или… – тут она снова усмехнулась. – С работой можно немножко и подождать, а?

Вот теперь я окончательно смутился.

Может, я неправильно истолковал эти ее сигналы?

– Так, дай-ка подумать, – с улыбкой предвкушения протянул я. – Работа или секс? Секс или работа? Трудно принять решение.