Крокодиловы слезы - Елена Яковлева Страница 31

И все же, как я ни хорохорилась, паническое настроение захватывало меня все больше и больше. В какой-то момент я даже пожалела, что не выложила сыщикам все от начала до конца: и про Тимура, и про Урфина Джюса, и про желтый конверт, извлеченный из валенка, и про то, зачем я в действительности посещала Варфоломея и Альбину. Может, вернуться и все им рассказать, уныло спросила я себя. После этого они почти наверняка меня упекут, но когда-нибудь все выяснится, и меня отпустят. Да, только прежде им нужно будет найти убийцу. Но вот незадача, станут ли они его искать, когда под рукой уже имеются два замечательных кандидата: я и Тимур. И мотив не придется высасывать из пальца, поскольку он на поверхности, такой простой и незамысловатый: неверный муж избавляется от надоевшей жены и партнера по бизнесу, не желая с ними делиться. Осуществить этот коварный план помогает ему любовница, то есть я. Прошу любить и жаловать.

Отсюда вывод: все, что мне остается, самой докопаться до истины, и сделать это надо прежде, чем меня припрут к стенке. И времени у меня очень мало, речь идет о считанных часах, если не минутах. Как только они все проверят и сопоставят, так сразу и прискачут ко мне с наручниками. Собственно, поэтому мне и нельзя возвращаться домой. Мне нужно действовать, действовать, действовать. И действовать быстро, эффективно и хладнокровно. Да, но с чего начать? Впрочем, здесь двух мнений быть не может: я должна как можно скорее найти Тимура. И мой первый вопрос к нему прозвучит так:

"Кто ты, мой супермен? Может, я чего-то о тебе не знаю?"

И подразумевать я буду не только барышень с фотографий, как вы догадываетесь.

Кстати, о барышнях. А не взяться ли мне за них? Кто мешал Тимуру перебазироваться к одной из них? Помнится, ему не понравилось мое угощение, вот он и перебрался к дамочке позаботливей, а такая наверняка имеется в его обширной коллекции. Знать бы только, какая точно. Я брезгливо вытряхнула из сумочки снимки, врученные мне Альбиной, разложила их на скамейке и принялась изучать на предмет выявления наиболее хозяйственной особи. А это было очень даже непросто, учитывая тот факт, что коллекция, собранная нанятым Альбиной детективом, насчитывала восемнадцать разнокалиберных красоток, и еще неизвестно, все ли Тимуровы подружки в нее попали. Моей карточки, к примеру, в ней нет, и не могу сказать, чтобы я сильно убивалась по этому поводу.

Я долго перебирала фотографии, время от времени тяжко вздыхая. По мне, все эти "киски" были на одно лицо, и брюнетки, и блондинки, и рыжие, потому что индивидуальности в них - чуть. Смазливые бабенки - это все, что о них можно сказать, ну разве что за Исключением вот этой, стриженной под мальчика, с выразительными глазами цвета янтаря. Кажется, ее Альбина называла эксцентричной дрянью? Но как раз она меньше всех прочих походила на преданную Пенелопу, а потому я отложила ее фотографию в сторону. Зато на Пенелопу тянула пышногрудая шатенка с сонным коровьим взглядом. Я перевернула снимок и прочитала на обратной стороне: "Березуцкая Наталья, город Киев, Крещатик, 146, квартира 19" - и присвистнула. Ничего себе география! Нет, Киев - это, пожалуй, далековато.

Фотографии киевской Пенелопы и янтарноглазой оригиналки я сунула обратно в конверт и вплотную занялась шестнадцатью оставшимися соискательницами любви моего неверного супермена. И уже из этих отобрала три наиболее подходящие кандидатуры. Крашеной блондинки с огромным акульим ртом, позирующей на фоне черного "Мерседеса", сосредоточенной брюнетки с усиками на верхней губе и простоватой бабенки в сарафане в горошек, на снимке увлеченно поглощающей мороженое. Эти по крайней мере проживали в нашем городе, причем та, с мороженым, судя по сделанной детективом записи, жила в одном районе со мной, буквально через две улицы. Не исключено, что Тимур посещал ее, возвращаясь от меня, ревниво подумала я, или меня - по дороге от нее. Вот с нее-то я и начну!

* * *

Она смотрела на меня удивленно. Эта самая Людмила Провоторова, в жизни еще более простецкая, чем на фотографии, особенно в застиранном ситцевом халате с обвислыми рюшами. И что он в ней только нашел, право слово!

- Вы ко мне? - спросила она, вытирая руки о подол своего выцветшего халата.

- К вам, к вам, - заверила я ее.

- Да? - поджала она губы. - Что-то я вас не знаю.

- Зато у нас есть общие знакомые, - объявила я с нарочитым пафосом. Например, Тимур Алексеевич Проскурин.

Простушка побледнела, как полотно, судорожно вцепилась в ворот халата и прошептала:

- Проходите...

Я воспользовалась ее радушным приглашением, сама же хозяйка, прежде чем закрыть за мной дверь, обвела встревоженным взглядом лестничную площадку, словно желая удостовериться, что нас никто не подслушал. Многообещающее начало!

В квартире она вела себя не менее странно, суетливо металась по прихожей и протяжно вздыхала. Я помалкивала, ожидая, что такое ее поведение как-нибудь объяснится. Вдруг она волнуется из-за того, что в ее спальне скрывается Тимур? Может, стоит, не теряя времени, провести разведку боем?

- Я тут как раз огурцы закрываю, - наконец произнесла простоватая Людмила. - И... Может, мы на кухню пройдем?

На кухню так на кухню. Между прочим, эти самые огурцы только подтверждают мою версию. Простушка-то хозяйственная.

На кухне было парко, как в русской бане, еще там пахло уксусом, укропом и лавровым листом. Прибавьте к этому трехлитровые банки, теснящиеся на обеденном столе, мокнущие в тазу огурцы и большую эмалированную кастрюлю на плите - и картину бурной хозяйственной деятельности можно считать завершенной.

Здесь наша простушка молитвенно сложила на груди руки и пробормотала извиняющимся тоном:

- Честное слово, это у нас было всего три раза, ну четыре, и с тех пор мы больше не виделись. Уже полтора года не виделись!

Уж не принимает ли она меня за его жену, явившуюся, чтобы проредить ее унылый перманент?

Я не успела ничего возразить, а хозяйственная Тимурова пассия захныкала:

- Только не говорите ничего моему мужу, я вас умоляю, он.., он должен с минуты на минуту прийти...

Ну раз так, то Тимура здесь точно нет, решила я, не стоит на эту Людмилу терять свое драгоценное время.

А та продолжала каяться:

- Сама не знаю, как грех такой на меня нашел? Чем хотите клянусь, чтобы я когда-нибудь прежде или потом - ни-ни, а тут просто не знаю, не знаю... А муж, он у меня такой ревнивый, он меня сразу убьет!

Она громко зарыдала.

- Раньше думать нужно было, - зачем-то ляпнула я, при том, что сама была в той же самой шкуре. Вернее, не совсем в той, я, по крайней мере, не замужем в отличие от этой падшей домохозяйки.

Простушка зарыдала пуще прежнего и шумно высморкалась в рюши.

- Я... Я его не завлекала, вы не думайте, - донеслось до меня сквозь протяжные всхлипы, - мы случайно познакомились, на остановке. Я... Я даже думала сначала, что он разведенный...