Общество "Сентябрь" - Чарльз Финч Страница 31

— Спасибо, неплохо. Надеюсь, скоро все прояснится. Впрочем, леди Аннабел уже ничто не поможет. Для нее это крушение всей жизни.

— Она решила уехать на зиму во Францию, — вмешалась Тото. — Якобы для поправки здоровья. Марч, — так Тото называла герцогиню Марчмейн, — уговаривала ее переехать в Лондон, поближе к друзьям, но Аннабел отказалась.

— Страшное горе.

Однако лицо Тото, даже когда они говорили о леди Аннабел, излучало все то же ликование, с каким она встретила Ленокса. Недоумевая, он перевел взгляд на леди Джейн и увидел, что и она светится от радости. Разумеется, вежливость не позволяла ему задать прямой вопрос, но этого не потребовалось: верный друг, леди Джейн поняла его безо всяких слов.

— Тото, — обратилась она к подруге, — скажи же ему новость!

— Ах, Чарлз, у меня будет ребенок! — сияя, объявила Тото. Принимая поздравления Ленокса, она с головы до ног дышала радостью, а после наградила его поцелуями. — О, и еще! Не знаю, право, моя ли это привилегия, но ты ведь станешь крестным отцом новорожденного? Томас собирался просить тебя отдельно. А Джейн будет крестной матерью, и Марч тоже! Я всегда считала, что крестных должно быть две — на тот случай, если одна забудет прислать подарки. Джейн, ты, разумеется, будешь той, которая не забывает! Ни про подарки, ни про серебряные чашечки, ни про что, правда?

Джейн утвердительно кивнула, улыбаясь.

— Разумеется, крестные — это страшно папистская традиция, — не унималась Того, которую переполняла радость, — но в нашей семье испокон веку так ведется.

— Знаю, — улыбнулся Ленокс. — Мой отец был крестным твоего.

— Да-да, верно! В любом случае вы оба просто обязаны согласиться: из вас получится такая красивая пара — вы же придете на крестины — перед алтарем! О, и еще, Чарлз, я так надеюсь, что это девочка! А ты как думаешь? Девочки настолько милее, по-моему.

— Представляю себе, как счастлив Томас!

— О, еще как! Он сожалел, что надо уехать из Оксфорда, когда я его вызвала, но он страшно рад!

По лицу леди Джейн, которое он читал как раскрытую книгу, Ленокс видел, что ребенок может стать панацеей, которая спасет брак Тото и Мак-Коннелла от вспышек то и дело возникающего недовольства, и разделял обе радости: очевидную, празднично царящую в гостиной, и тихую, по понятным причинам не оглашаемую — в подтексте.

Разговор зашел о выборе имени для ребенка (мальчика Тото хотела назвать Генри, но список девичьих имен напоминал подлине библейскую родословную, куда входили Маргарет, Энн, Анна, Элизабет, Луиза и еще добрая дюжина других, немедленно сменявшихся уменьшительными), а вслед за тем о выборе школы — если будет мальчик (сошлись на Итоне, хотя Ленокс, как мог, отстаивал Харроу) и о выборе жениха — если будет девочка (договорились, что он должен во всем походить на отца малютки). В доброжелательной атмосфере, наполнявшей комнату, Ленокс, хоть и радовался от души за Тото и Мак-Коннелла, невольно загрустил — в самом потайном, стыдящемся самого себя уголке души, — что ему в таком счастье отказано.

В какой-то момент Тото поинтересовалась, где Ленокс собирается ужинать.

— Собирался ехать в клуб «Девоншир», чтоб поужинать в компании, — признался Ленокс.

— Чепуха! Ужинай с Томасом! Марч, Джейн и я сегодня отмечаем радостное известие. Может, кто-нибудь еще присоединится. У меня сердце сжимается от мысли, что Томас останется один-одинешенек причитать над своими дохлыми зверюшками. Может, вытащишь его куда-нибудь на ужин, закажете бутылку шампанского или что-нибудь в таком роде?

— Восхитительная мысль, — поддержал Ленокс. — Я, пожалуй, тоже приглашу еще кое-кого: Хилари, Данстана, может, мой брат приедет — получится славная компания.

— Чудно! — воскликнула Тото и возобновила разговор о таинствах детской и оттенках желтого цвета, в который покрасят стены, если родится девочка.

Извинившись, Ленокс перешел в другую комнату — написать Мак-Коннеллу и еще пяти адресатам, чтобы пригласить их в ресторан «У Томпсона», ценимый им за всегда оживленную атмосферу. Он давно уже хотел туда съездить. За смертью Джорджа Пейсона и недомолвками в отношениях с леди Джейн Ленокс и не заметил, как утратил бодрость духа, а ведь хотел направить весь запас энергии на раскрытие дела. Лишний бокал вина и вечер в дружеской компании — вот что ему надо, чтобы начать завтрашний день с новыми силами.

— Приглашения написаны, — сообщил он дамам, входя в гостиную.

— Прекрасно, — откликнулась Тото.

А леди Джейн спросила:

— Ты надолго в Лондоне, Чарлз?

— Боюсь, что нет. Основная часть расследования связана с Оксфордом, и завтра я уеду. Но скоро, надеюсь, все закончится.

— Надеюсь, что так, — произнесла леди Джейн, и Ленокс мог поклясться, что это сказано искренне.

С другой стороны, кто знает, где кончается дружеская привязанность и начинается любовь? Ее чувства для него теперь загадка. Куда только девалась былая ясность? В тысячный раз он терзался вопросом о незнакомце в сером сюртуке — и в тысячный раз ругал себя за вульгарное любопытство. Боль от невысказанной любви вновь начала нарастать, но он заглушил ее, усилием воли сосредоточив все внимание на словах Тото, рассуждавшей о том, как хорошо с астрологической точки зрения родиться в феврале.

Само собой, Тото и ее новость не дали Чарлзу поговорить с леди Джейн наедине, а возможно, спасли его от этого разговора. Однако был момент в конце встречи — Тото вышла в холл и задержалась у зеркала, — когда слова, не прозвучавшие во время общей беседы, медленно и неотвратимо, как вода из открытых шлюзов, стали заполнять комнату. Но лишь только Ленокс обрел равновесие и решимость, как вернулась Тото. Немного погодя гости отбыли, заверив леди Джейн, что скоро навестят ее вновь.

Бодрость духа на следующее утро далась ему ценой страшной головной боли. Когда Ленокс проснулся, его ждали записка и посетитель. Записка была от капитана Лайсандера. Плотная бумага, сверху гербовая печать общества «Сентябрь», снизу подпись Лайсандера, а между ними следующий текст:

Мистер Ленокс!

Не знаю, чем могу быть Вам полезен, но, разумеется, я готов с Вами встретиться. Сегодня в 2.30 я буду дома на Грин-парк-террас. Считаю своим долгом известить Вас, что майора Батлера — в случае если Вы желаете с ним поговорить — сейчас нет в городе.

Честь имею оставаться и проч.

Капитан Джон Лайсандер.

Странно, подумалось Леноксу, с чего он упомянул Батлера? Или Хеллоуэл, привратник клуба, рассказал про визит детектива? Не исключено.

Не менее загадочно обстояло дело с посетителем. Дабы соблюсти приличия, о почте и посетителе Леноксу сообщил лакей Сэмюэл, а не Мэри. Карточка, лежавшая на подносе, гласила: «Джон Бест» — и больше ни слова. Значит, это тот самый человек, который постоянно обивал порог его дома, каждый раз оставляя свою визитную карточку.