Падает мрак - Маргарет Мерфи Страница 32

— А что, по-твоему, Паскаль задумал? — спросил Лоусон.

Служитель вручил детективам халаты.

— Бахилы и шапочки находятся на стойке слева от вас, — сказал он и исчез за дверями прозекторской.

Бартон начал рассказывать:

— Паскаль должен был отправиться к себе в офис, но не пришел. Секретарша все утро его разыскивала: какая-то важная шишка пыталась связаться с Паскалем по поводу развлекательного центра, который он проектирует.

— Так где же он?

— Везде и всюду. Он поехал в Тарвин. Исследовал каждую улицу, будто карту хотел нарисовать. — Бартон посмотрел Лоусону в глаза. — Я думаю, он ищет жену, Стив.

Лоусона пронзила жалость.

— Вот бедняга! — посочувствовал он, застегивая халат.

Бартон кивнул:

— Да только вряд ли ему удастся ее найти.

Может, и не удастся, подумал Лоусон, однако он бы вел себя точно так же, если бы Мэри пропала без вести. Предпринимать какие-то действия, пусть даже напрасные, всегда лучше, чем просто сидеть сложа руки.

Женщина-эксперт из криминалистической службы, которую Лоусон запомнил с прошлой среды — она работала на месте преступления, — высунула голову в коридор:

— Доктор Лэтем желает знать, долго ли вы еще собираетесь здесь совещаться. Он хотел бы начать.

Комнату, несмотря на усилия вентиляционной системы, пропитывал безошибочно узнаваемый запах тления. Тело, серое и уязвимое, голое и холодное, возвышалось на стальном столе, и Лоусона вдруг захлестнуло чувство печали по этой женщине, вырванной из жизни и теперь ставшей объектом любопытства посторонних людей.

Лоусону ужасно не хотелось сюда ехать, но необходимо было удостовериться, что найденная утопленница действительно Клара Паскаль. Он попытался мысленно сравнить лицо женщины, лежащей на секционном столе, с запомнившимся по фотографии лицом Клары, но ему не удалось. Тело умершей раздулось, кожа сделалась бесцветной и скользкой на вид. Даже у мужа возникли бы трудности при опознании этой женщины. А муж у нее, очевидно, был: на пальце виднелось обручальное кольцо. Еще Лоусон разглядел темные волосы до плеч. Господи, кто бы ни был этот парень, ее муж, его остается только пожалеть!

— Начинаем, — окликнул доктор Лэтем.

Лоусон и Бартон придвинулись поближе. Женщина-эксперт, уже облаченная в халат, стояла в конце стола. Она сделала снимок лица и передвинулась поближе к Лоусону, чтобы сделать другой. Деловитая бесстрастность, с которой она работала, отчего-то показалась Лоусону непристойной: яркая вспышка камеры высвечивала дальнейшее надругательство над достоинством мертвой женщины. Он так и не смог привыкнуть к циническому прагматизму морга.

— Как долго тело находилось в воде? — спросил Лоусон.

Лэтем окинул его насмешливым взглядом:

— С точностью до часа?

Лоусон бывал на вскрытиях не раз и знал, насколько трудно определить точное время смерти.

— Хотя бы приблизительно, — отозвался он. — Несколько дней? — Если тело пробыло в воде несколько дней, значит, это не Клара. И неохотно добавил: — Или меньше?

Лэтем понял. Он всмотрелся в инспектора поверх очков:

— Судя по степени омыления… несколько дней. Приблизительно несколько дней, прошу заметить.

— Спасибо, — поблагодарил Лоусон и сам подивился своему напряженному тону.

Не Клара!.. Скорее всего не Клара, мысленно поправил он себя. Даже такая неопределенная информация принесла Лоусону огромное облегчение. Но это же абсурд: испытывать облегчение при мысли, что одна женщина жива, когда смотришь на другую, мертвую?! Ее выбросили в реку, как мусор, и оставили разлагаться. Лоусон не очень искренне попенял себе за непрофессионализм.

Лэтем продолжал внешний осмотр. Его заведенные за спину руки были затянуты в перчатки, будто он боялся, забывшись, прикоснуться к телу и уничтожить важные улики. Он коротко засопел и, поглядев на полицейских, указал мизинцем:

— Вокруг носа и рта имеются синяки.

Лоусон внимательно всмотрелся в лицо женщины, он увидел только слабую тень на бледной, восковой коже.

— Это, — указал Лэтем на еле заметное темное пятно с правой стороны носа, — почти наверняка след большого пальца. А вот еще следы под подбородком. — Лэтем слегка наклонил голову. — Как будто некто обхватил ее подбородок ладонью, — продемонстрировал доктор на трупе, — а пальцами зажал рот и ноздри.

Лоусон вполголоса выругался.

— Что такое, босс? — спросил Бартон.

— Вспомнил слова девочки. — Облегчение улетучилось, и страшные предчувствия вновь навалились на инспектора с сокрушительной силой. — Она говорила, что похититель схватил Клару сзади и закрыл ей рукой рот и нос.

Бартон длинно и печально вздохнул.

Лэтем переводил взгляд с одного офицера на другого.

— Господа, — обратился он к ним, — мы вряд ли сможем с уверенностью утверждать, была она задушена или утоплена, пока я не исследую внутренние органы. Если это действительно синяки, то есть и кровоизлияния, что станет более очевидно, когда я рассеку ткани. Итак… — Доктор быстро потер руки. — Поехали?

Паскаля колотила дрожь. Он нерешительно топтался в дверном проеме, будто промедление могло предотвратить неизбежное. Бартон, стоя совсем рядом с Паскалем, внимательно наблюдал за тем, как патологоанатом положил на стол маленький запечатанный полиэтиленовый пакет. Показать мужу тело жертвы не решились, в пакете находился единственный предмет, оставленный жертве убийцей, — обручальное кольцо. Лицо Паскаля отяжелело от напряжения, кровеносные сосуды на висках неистово пульсировали. Бартон придвинулся еще ближе, готовый поймать его, если тот упадет.

Он поднял руку и не подтолкнул Паскаля, а всего лишь слегка коснулся его спины, и гигант шатнулся в открытую дверь, как если бы его толкнули. Внезапно все тело Паскаля содрогнулось, будто пораженное разрядом электрического тока. Бартон не сразу понял, что он плачет.

— Мистер Паскаль, — начал он, — вы должны…

Больше сержант ничего не успел сказать, потому что Паскаль повернулся и, неуклюже переваливаясь, вывалился в коридор, где его тяжело и мучительно вырвало.

Когда он вошел, в комнате для сотрудников негромко работало радио. Эта комнатка была слишком мала для четырех человек, но они уходили на перерыв парами, поддерживая таким образом стабильное количество персонала.

— Послушай-ка! — Лин прибавила громкость.

Он не мог сосредоточиться: его раздражал беспорядок. Немытые кружки на узком столе и коробки с брошюрами, громоздящиеся на полу. Одна или две брошюры нашли свой конец на офисных столах — их уродовали круги от кофейных чашек и пятна жира. Он начал убирать, гремя посудой, чтобы заглушить лепет Лин. Радио продолжало бубнить, и тогда она заговорила громче: