Охота на Президента - Тьерри Маллере Страница 32

— Костакин казах.

— Почему казах? Он не похож на казаха.

— Однако он из Казахстана.

— Откуда ты знаешь?

— Я позвонил своему другу в Москву. Мне сказали, что Костакин родом из Казахстана и имеет прозвище Казах.

— Ну если Костакин — казах, тогда многое проясняется.

— Что именно?

— Я думаю, что Казахстан вносит деньги за нефтегазовое оборудование на счет Урабанка в швейцарском банке.

— Какие деньги?

— Ты же знаешь. Я тебе говорила об этом документе, ну который я увидела случайно, подняв его с пола. Меня об этом допрашивали в милиции. Это ведь был один из черновиков подписанного впоследствии протокола о продаже нефтегазового оборудования Казахстану.

— Я помню, ты мне говорила. Триста миллионов долларов…

— Именно, казахское правительство заплатило триста миллионов долларов за оборудование, которое официально стоило четыреста пятьдесят миллионов долларов. Я думала о том, что Костакин каким-то образом причастен к этой истории, но не думала, что он практически возглавляет эту операцию. Казахские выплаты на счета Урабанка! Не исключено, что он и придумал эту операцию о псевдопродаже «Polar Oil». Трехсторонний бартер — и в конечном счете кругленькая сумма вносится на его счет в Ливане Петром.

— Костакин?

— Да, Костакин. Он одновременно и автор, и адресат этой операции. К нашему правительству это не имеет ровно никакого отношения. А Петя всего лишь посредник. Именно Костакин стоит за этой туркменской сделкой. И разумеется, он сделал это не для того, чтобы мы с тобой это знали и чтобы вообще кто бы то ни было это обсуждал. Именно он приказал убрать Сергея.

Олег держал Надины руки в своих. Он гладил их, пытаясь хоть как-то её успокоить:

— Но ты забыла, что тебя допрашивала милиция. Наверняка есть и другие, кому нужно досье, собранное Сергеем. Твой допрос и обыск в банке означает также и то, что к нему причастны и правительственные круги. Ульянин тоже не в стороне.

— Что касается Баратина, тут я не знаю… Но Ульянин… Я слишком хорошо его знаю. Он не мог бы хладнокровно убить. Конечно, он бессовестный человек, но не до такой степени. Чем больше я вдумываюсь в существо этой туркменской сделки, тем больше она мне кажется странной. Главное — эта сумма, переведенная в Бейрут. Зачем? Это не простое отмывание денег. Любые офшорные зоны — Кипр, Джерси, Мальта! Но Ливан? Ты когда-нибудь слышал о Ливане как о месте возможного отмывания денег?

— Ты права. Все это как-то не вяжется. Тем более что там банки контролируются Соединенными Штатами. И тогда действительно зачем ему деньги в Ливане?

— Слушай, есть ещё одно обстоятельство! Я о нем забыла! Когда я стояла за дверью, Петр и этот швейцарец, частный финансист, обсуждали перевод денег в Ливан, для того чтобы получатель смог принять участие в приватизации одного важного предприятия. Можно ли это проверить?

Олег подошел к окну и достал свой «Palm Pilot» из внутреннего кармана пиджака.

— Я звоню представителю нашего учреждения в Бейруте. Несколько месяцев тому назад я виделся с ним в Лондоне на собрании директоров.

Набрав номер, Олег подошел к окну. На озере появилось несколько парусников. Их передвижение было почти незаметно. Надя обняла Олега и положила ему голову на плечо.

— Алло. Могу я поговорить с Самиром? Это Олег Сидоров из московского бюро.

На том конце провода что-то ответили.

— Ты видела? — Олег показал на пол кивком.

— Нет… А что?

— Туркменские ковры. Странное совпадение, не правда ли? Если бы ты знала… Алло! Да, спасибо. Самир, это ты? Это Олег.

Наде показалось, что от трубки потянуло вдруг какими-то восточными запахами.

— Слушай, Самир. Мне нужна небольшая справка. Что у вас в Бейруте сейчас приватизируют? Одно учреждение, которым сейчас я занимаюсь, очень интересуется этим вопросом… Ничего?.. Совсем ничего?.. Спасибо. Очень хорошо, Самир. Что и требовалось доказать… До скорого… Ты видишь? Все ложь, — сказал он, обращаясь к Наде.

— А если это деньги для чеченцев или среднеазиатских фундаменталистов? — спросила она.

— Откуда ты это взяла? Вообще это может быть…

— Так, просто интуиция. На мысль меня навел Ливан. Там есть большая чеченская община. Но что это значит для Петра? Зачем ему принимать участие в таком темном деле? Какая ему от этого выгода? Я уж не говорю об опасности со стороны властей?

— Ты права. Это очень большой риск. Любое волнение в Чечне означает падение активов Петра в России. До сих пор он был в хороших отношениях с властью… Но может быть, это дело Костакина, а не Петра. Костакин сочинил эту туркменскую сделку, чтобы позволить Урабанку прикарманить сто миллионов долларов. От этой суммы семьдесят пять миллионов долларов вернулись к Костакину. Они предназначались для покупки «Polar Oil» и для каких-то приобретений в Ливане. Может быть, оружия? Петя очевидный посредник. Он так же, как и мы, знает не все.

Силуэты мужчины и женщины хорошо были видны на фоне освещенного окна. Стоя в зарослях тростника, человек в охотничьей ветровке разглядывал в оптический прицел обнявшихся мужчину и женщину. У него была фотография женщины, которую надо было уничтожить. Появление рядом с ней мужчины его удивило. Он этого не ожидал.

Олег и Надя вышли немного пройтись. Солнце наконец проглянуло через облака, и вода осветилась, отразив причудливые тени Рок-дю-Беф и Урет-де-Шатийон. Несколько диких уток скользило по воде между красивых, покрытых лаком лодок. Молодые люди остановились у воды и долго молчали, вбирая в себя красоту этого места. Первым нарушил молчание Олег:

— Я слышу какое-то урчание. Ты слышишь?

Молодая женщина встрепенулась. Ее зрачки расширились. Взгляд выражал тоскливое напряжение и беспокойство.

— Ты думаешь, они здесь?

— Всего можно ожидать. Если Костакин такой, как ты рассказываешь. Вообще это зависит от двух вещей: от того, какие у него средства, и от того, как он себя видит. Успокойся, ты все сделала правильно. Особенно хорошо, что ты пошла пешком, не спрашивая ни у кого пути.

Некоторое время Надя вглядывалась в прозрачную воду озера. Но беспокойство по-прежнему затемняло её зеленые глаза.

— А что дальше? Что мы будем делать дальше? Мы же не проведем здесь всю оставшуюся жизнь? Здесь, в аббатстве Таллуар, все кажется так просто и прекрасно, но ведь надо возвращаться.

— Да, конечно. Мы вернемся в Москву.

— Прямо в пасть волку.

— Конечно. Но там мы как-то можем действовать. Ты поживешь какое-то время у меня. Или я тебя поселю там, где тебя никто не найдет. Мы здесь не в безопасности. Чтобы тебя найти, им понадобится двое суток.